Вспомнить больно. Забыть невозможно. Великая Отечественная война в жизни Зинаиды Павловны Лантух - Новости Волковыска и района, газета "Наш час"

Электронная подписка на газету Наш час

Суббота, 29 Февраля 2020 14:34

Вспомнить больно. Забыть невозможно. Великая Отечественная война в жизни Зинаиды Павловны Лантух

2020 год ознаменован особенной датой — 75-летием со дня Победы в Великой Отечественной войне. 75 лет — это целая жизнь. Жизнь, которая  отделяет нас от победного мая 1945 года. Жизнь, которой бы не было, если бы не было того мая.

Война — это огромное горе. В том числе и горе потерь конкретных людей в конкретных семьях. Победа — прекращение этих потерь. Но не исчезновение. Но не забвение. Ибо продолжали жить унесенные войной люди в семейных историях, в фотоальбомах, в памяти… Продолжали. Продолжают. Должны продолжать.

А завтра была война

Малая Лапеница. Густонаселенная деревенька нашего района с многочисленной молодежью в составе обитателей. Здесь текла обычная размеренная сельская жизнь со своими радостями и печалями. Поутру радостно пели петухи. Из каждого двора раздавалось довольное мычание коров. Лай собак предупреждал о приближении гостей. И на каждом крылечке лежала, свернувшись, разноцветная кошка. Которая, по поверьям, приносит в дом счастье. И было то счастье, простое, обыденное, но всепоглощающее. Особенно оцененное сельчанами в начале 40-х годов, когда ему на смену пришло беспроглядное горе под названием война.

Зинаида Павловна Лантух, в девичестве Жуковская, вслушивается в боль, которой всегда наполняется ее душа во время воспоминаний о тех далеких временах.

— Нас было семеро у родителей — пятеро братьев и две сестры. Я из младших детей, после меня еще только Ваня родился. А старше меня — братья Алексей, Василий, Анатолий, Павел и сестра Софья. Самое яркое воспоминание из раннего моего детства — гордость и радость за братьев. Будучи маленькой девочкой, я ходила, как будто летала на крыльях, чувствуя их опеку и заботу. Я знала, что в деревне моих братьев уважал каждый человек, а меня к ним приравнивали, будто я — это продолжение их. Да так оно на самом деле и было.

Семья Жуковских немногим отличалась от других семей в деревне. Разве что еще большим трудолюбием. Еще большим желанием жить достойно. Еще большей заботой друг о друге. И, наконец, славились Жуковские своей привлекательной внешностью. «Мы из красивого рода» — так характеризует членов своей семьи моя собеседница, подтверждая утверждение фотографиями, отражающими верность ее слов. Да и на ее лице, исчерченном морщинами, явно видны следы былой красоты — на свои девяносто лет эта женщина выглядит просто красавицей.

К началу войны брат Павел служил в армии, брат Василий и сестра Софья были уже семейными людьми, проживающими отдельно от родителей. Тем не менее, супруги Павел Павлович и Прасковья Павловна Жуковские считали, что за счет зятя, невестки и внучки их дружная семья стала еще больше и еще сплоченнее.

— Я слышала, каким тоном люди говорили, что началась война. Я видела лица близких при этих словах. Я понимала, что случилось непоправимое, страшное, то, из-за чего жизнь перестанет быть беззаботной и счастливой. Но я и думать не могла, что будет то, что произошло, — Зинаида Павловна захлебнулась в немом плаче.

Павел Павлович Жуковский (первый слева) и его сыновья Василий, Алексей и Анатолий.


За «байстрюка» ответите

Несмотря на оккупацию, молодежь продолжала собираться в одном месте «на вячорки». Посещал такие мероприятия и 25-летний Василь Жуковский. Чаще с молодой женой. Иногда один. Но неизменно за старшим братом увязывалась и Зина. Нравилось ей смотреть на взрослых парней и девушек, слушать, о чем они разговаривают. Но больше всего девочке нравилось наблюдать за братом, восхищаясь его смелостью, умом и коммуникабельностью. Сидя в уголке незамеченной, Зиночка рассуждала о том, как не хватает на молодежных посиделках второго ее брата, Алексея, который даже Василия затмевал, демонстрируя острый ум и непревзойденное чувство юмора. Но сейчас Лешки не было, так как он находился в партизанском отряде. Попал парень туда после побега из состава, увозящего его и односельчанина Сашу Зубрицкого на работы в Германию. В районе Белостока парням удалось выпрыгнуть в окно. Прячась, они направлялись в сторону родного дома. Желание попасть домой граничило с опаской снова попасть в вагон, вывозящий молодежь на чужбину. Или даже быть убитыми за побег. Присутствовал также страх за близких, ибо знали уже ребята, как и все остальные коренные жители, чего можно ожидать от «фрицев», чувствовавших себя полновластными хозяевами на их родной земле. А потому, когда Алексей случайно встретил на своем пути двух партизан, радости его не было предела. Как будто сама судьба послала юному Жуковскому «лесных жителей». Уйти вместе с ними в отряд, расположенный в близлежащем от дома лесу, было для парня лучшим выходом в сложившейся ситуации. С тех пор семья Жуковских видела сына и брата редко и только по ночам… Такие думки крутились в голове Зины. От мыслей про одного брата девочку отвлек голос другого, Василия, который дерзко и громко произнес режущее ухо слово «байстрюк».

— Я поняла, что это было сказано в сторону Степана (имя изменено), который тесно общался с немцами, выдавая им «подозрительных» односельчан. Этого хлопца так называли многие, потому что никто никогда не слышал про его отца. Я смотрела на Степана, на то, как он побелел, потом покраснел. Глаза его стали злобными-злобными и он крикнул, что Василий сто раз пожалеет о том, что посмел оскорбить его. Он еще кричал, намекая на Алексея, что наша семья — это бандиты, которых давно пора расстрелять. Или сгноить в тюрьме. Что только такая участь нас и ожидает… С каждым словом в наш адрес меня охватывал все больший ужас. Я выскочила из хаты и с плачем побежала домой. Я была в истерике, я кричала с порога маме, что  пропали мы, что нас всех немцы расстреляют, — вспоминает Зинаида Павловна.

Прасковья Павловна рассказала эту историю мужу. Была мысль у супругов Жуковских забрать детей и уйти в лес, но пожалели они свой справный дом, который в отсутствие хозяев разрушат и разворуют. Пожалели крепкое крестьянское хозяйство (лошадь, коровы, свиньи, овцы и прочая живность), которое без них пропадет за считанные дни. То есть, рискуя жизнью, не решились Жуковские нарушить благосостояние своей семьи, тяжким трудом создаваемое на протяжении многих лет. Остались дома с надеждой на «авось пронесет».

Не стало сразу троих

Через пару недель после роковой ссоры Прасковья Павловна, хлопотавшая во дворе, увидела, что по дороге, в направлении их дома, быстро движется обоз с немцами. Она сразу поняла, что это начало чего-то страшного. Что скоро произойдет то, о чем она даже подумать боялась. Несчастная женщина вбежала в дом, приказывая шестнадцатилетнему сыну Анатолию бежать из дома и прятаться. Но было поздно. Немцы схватили мальчика около калитки, сразу связали и кинули в воз. Через несколько минут рядом с подростком, тоже связанные, очутились его отец и брат Василий.

— Пока мама голосила, умоляя немцев не трогать мужа и сыновей, я нашла младшего нашего Ванечку, незаметно провела его в дом и спрятала в подпечке, приказав не высовываться. А сама побежала смотреть, что делается во дворе. Боялась, что и маму заберут и меня. Но мы им не нужны были. Помню, когда я бежала за повозкой, то один из немцев, грубо выкрикивая злые слова на своем языке, больно пихнул меня ногой. Но, встав, я все равно бежала следом. Мама осталась позади, у нее не было сил бежать. А у меня, казалось, ничего больше не осталось, кроме умения бежать и кричать. Так я летела до Митроней (больше 2 километров). В чувство меня привел выстрел из винтовки. Не в меня. Вверх. Я села на землю посередине дороги и долго-долго, аж до темноты, горько и безысходно плакала, — вспоминает пожилая нынче женщина.

Много лет она казнила себя за то, что и ее вина была в случившемся. Мол, если бы отдала немцам все спрятанные припасы: полендвицу, колбасы, сало и прочее, то они смилостивились бы над ее отцом и братьями. Но она пожалела, потому что и самим надо было питаться, и Алексей с друзьями из отряда часто приходил за продуктами.

Павла Павловича, Василя и Анатолия Жуковских отвезли в местечко Изабелин, где располагалась немецкая жандармерия с тюрьмой. И стал для Прасковьи Павловны маршрут Малая Лапеница — Изабелин постоянным. Раз, а то и два раза в день, собрав узелок с едой для мужа и сыновей и мешок с гостинцами для «хозяев», она ходила (иногда ехала на лошади) в место, где содержались дорогие ей люди. Младших детей не брала, берегла их здоровье и нервы.

В тот, самый страшный день, 9 мая 1944 года, женщина привычно шла в тюрьму. А навстречу ей односельчанка, вся в слезах.

— Прасковья, возвращайся обратно, — говорит она, — нечего тебе больше туда ходить, час назад твоих расстреляли.

Люди, наблюдавшие за расстрелом мужчин из семьи Жуковских, который свершился на еврейском кладбище, рассказывали потом, как умолял отец помиловать сыновей, одного его убить, пусть даже самым жестоким методом. Но немцы только громко смеялись, что-то бормоча по-своему. К слову, одновременно здесь были расстреляны двое учителей, которые перед самой войной приехали в Малую Лапеницу и солтыс деревни по фамилии Царик. Все — за связь с партизанами.

В то время, когда мать осмысливала неожиданную жуткую весть, в дом Жуковских прибежала соседка.

— Дети, бегите из дома, мама вас потом найдет, — она, не позволив Зине даже собрать узелок с едой и вещами, силой потянула девочку и ее младшего брата к полю, в сторону леса. И там, в относительной безопасности, оставила, строго-настрого приказав прятаться от немцев и любых незнакомых людей. Зина и Ваня долго скитались по полям-лесам-болотам. Потом к ним присоединилась мама. Эти моменты навсегда врезались в память четырнадцатилетней Зинаиды:

— Было страшно. Чаще всего спали в лесных зарослях. Есть хотелось постоянно. Иногда, правда, рискуя быть расстрелянными, нас люди кормили и пускали переночевать. Однажды, когда мы ночевали у родственников в Каменице, туда пришли партизаны и забрали нас в лес. Вместе с нами ушли еще несколько семей.

Стечение обстоятельств

Почему трех мужчин из семьи Жуковских расстреляли? Ведь немцы обещали Прасковье Павловне просто вывезти их в Германию. Что так рассердило фашистов, что перешли они к массовому расстрелу жителей? Никто этого точно не знал и уже никогда не узнает.

Но главная версия есть. Люди были расстреляны за убийство накануне немецкого солдата. По странной случайности смертельный выстрел произвел… Алексей Жуковский. Став тем самым косвенно виновным в смерти отца и братьев. Дело было так:

— Брат, идя ночью через лес из отряда домой, нарвался на немецкий патруль. Там не было выбора — или его бы убили, или он. Он первым успел выстрелить. Он не хотел никого убивать, ему и в голову это не приходило. Все знали, что за смерть немца наказание ожидало жестокое — могли деревню сжечь, могли людей расстрелять. Выбрали второй вариант. Тем более, что в тюрьме собралось достаточное количество «врагов». Немцы не могли знать, что их товарищ был убит родственником заключенных. Им было все равно, кого казнить, — с горечью проговорила Зинаида Павловна.

Она по-сестрински чувствовала и теперь чувствует горе Алексея, который не переставал винить себя в гибели членов семьи и односельчан. В ту ночь, когда остатки большой дружной семьи Жуковских шли по болоту в партизанский отряд, ребята-партизаны рассказывали об Алексее, о том, как успели в день смерти отца и братьев выхватить приставленную к виску винтовку из его рук. Его друзья не спускали с него глаз, постоянно опасаясь, что он сделает с собой что-то нехорошее. До тех пор,  пока Алексей не пообещал им, что не будет стремиться умереть так глупо.

— Когда я встретилась с ним в отряде, то заметила, как сильно изменился мой брат. Он стал нелюдимым и каким-то отчаянным. Не было ни одного задания, чтобы он не вызывался идти на его исполнение в первых рядах. Он как будто призывал к себе смерть. Но она его сторонилась. Даже легенды ходили про бессмертие Алексея. А он с горечью однажды сказал, мол, такой вот я бессмертный… Кощей, — вспомнила моя собеседница.

В партизанском отряде Зинаида с семьей пробыла несколько месяцев, до тех пор, пока его не разгромили немцы. Она помнит это время. Помнит желание быть нужной людям, которые приютили ее, и маму, и брата. Женщина считает, что именно в то время, когда она наблюдала за смелостью брата Алексея и его друзей, за их желанием уничтожить врага во благо свободы своей Родины, у нее начало пробуждаться чувство патриотизма. Именно в партизанском отряде она поняла, что родина для человека значит почти то же, что семья.

— Я делала то, о чем меня просили партизаны. Чаще всего это заключалось в передаче каких-то сведений разным людям. Я в свои четырнадцать лет выглядела на семь  — худая была, мелкая. На меня никто внимания не обращал, ни свои, ни немцы. Поэтому я могла без лишних вопросов пройти куда угодно. Чаще всего мы ходили вместе с Ваней. Младший брат тоже не выглядел на свои годы. Однажды он простудился и очень сильно заболел. Еле выжил в то время, но легкие его так и не восстановились. Забегая вперед, скажу, что Ванечка, несмотря на хорошее лечение, умер, не дожив до тридцати лет, — Зинаида Павловна снова надолго ушла в себя.

Она вспомнила постоянную тревогу в маминых глазах, одинаково глядящих на нее, Алексея, Ивана. На своих детей, которых стало так мало. И на чужих, которые стали как свои. Прасковья Павловна и раньше не думала о себе, а сейчас и вовсе забыла о том, что она живая. Почти не спала, постоянно готовя нехитрую еду для многочисленных «лесных жителей», стирая их вещи, собирая травы для оздоровительного чая и так далее. Зинаиде было очень грустно наблюдать за изменениями, которые произошли с родными ей людьми. Она понимала, что во всем виновата война. Разделившая ее жизнь на две части. На «до войны» — безоблачное и счастливое время. И на «время войны» — когда случилось в ее жизни то, что навсегда сделало ее несчастной. Ибо она знала, что никогда не сможет забыть эту ненужную безжалостную страшную войну. Никогда не сможет сказать «жизнь удалась». Никогда не сможет быть счастливой. Потому что невозможно чувствовать полноценное счастье, пережив такое горе, которое приносит война.

Сбылись, к сожалению, те ее детские, еще не до конца осмысленные думки. Война присутствовала в жизни Зинаиды Павловны Лантух постоянно, навсегда поселив в ней чувство вины перед теми, чьи жизни она унесла.

И снова жизнь

Май 1945-го входил в свои права. Он был бесконечно грустным, так как ровно год назад не стало троих из семьи Жуковских. И он же стал безмерно счастливым, так как ознаменовался долгожданной победой. Прасковья Павловна с Зиной и Ваней вернулись в родную деревню. Она радовалась весне и тому, что трое ее детей живы и здоровы — младшие, которые при ней, и старшая, которая с маленькой дочкой ждет мужа с фронта. Прасковья Павловна и сама находилась в ожидании — из партизанского отряда ушел на фронт средний сын Алексей. А самый старший, Павел, который с начала войны находился на фронте, прислал письмо, что скоро вернется домой.

— Многие женщины в деревне потеряли своих близких. И это было уже не горе отдельных людей, а какое-то совместное горе, которое и переживалось несколько иначе. Нет, не легче. Просто иначе, — вспомнила Зинаида Павловна возвращение в деревню.

От их добротного дома остался только фундамент. А от большого хозяйства — дворовый пес и израненная лошадь. Первый был худым и несчастным, взглядом просящий прощения за то, что не смог он защитить хозяев и их жилище от бандитов, грабителей и разрушителей. А вторая — больной и горемычной, ни на что не годной, непонятно каким таким звериным чутьем узнавшей о возвращении хозяев. Со временем животные снова стали ухоженными, так как их кормили, лечили, ласкали.

Жуковские трудно приспосабливались к послевоенной жизни. Поселиться им пришлось в захудалом домике одной еврейской семьи, уничтоженной немцами.

Первым делом после возвращения в родную деревню Правковья Павловна с детьми перезахоронила тела мужа и сыновей на Мало-Лапеницком кладбище. В жизни юной Зины это были первые настоящие похороны:

— Большую помощь нам в этом оказали соседи. Благодаря им папа и братья лежали в хороших гробах и были одеты в хорошие костюмы. И только тогда я окончательно поняла, что их нет и больше никогда не будет. Хотя несколько раз, выходя вечером во двор, я отчетливо видела, что они стоят рядом со мной, стоят стеной, как бы оберегая меня. Понимаю, как это звучит. Но это правда. Возможно, результат стресса.

В то время у оставшихся членов семьи Жуковских было две мечты. Первая — дождаться с фронта Павла и Алексея. Вторая — отстроить свой прежний дом, в котором они были так счастливы. Первая сбылась наполовину — Павел вскоре вернулся живым и относительно здоровым. А от Алексея часто приходили письма, которые до сих пор бережно хранит его младшая сестра. В одном из последних писем было написано: «…Мы идем вперед на запад. Скоро германская граница…». Последнее же письмо от брата-фронтовика было получено из медсанбата. Он писал, что ранен, но не сильно, и что скоро приедет домой.

— И все. Больше мы не получали от Алеши вестей. А он домой так и не вернулся. Мама писала запрос по адресу, указанному в последнем письме. Ответ не обрадовал — никаких новых сведений не было. Так и не знаем мы, что с братом случилось, жив он остался или погиб…, — пожилая женщина считает эту неизвестность трагедией своей жизни.

Деревенский свой дом Жуковские так и не восстановили. Зато, перевезя его остатки, выстроили дом в городе. Зинаида вышла замуж за фронтовика родом с Украины, который служил в Волковыске.

Сейчас Зинаиде Павловне 90 лет. Несмотря на возраст, она активна и позитивна. Гордится своими детьми и внуками, старается, по мере сил, помогать им. А еще поет в ветеранском хоре, любит читать и танцевать. До сих пор она выращивает в своем огороде овощи, избыток которых продает на рынке. Трудолюбие, желание жить достойно передались ей по наследству.

Оперативные и актуальные новости Волковыска и района в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь по ссылке!


Правила использования материалов "Наш час" читайте здесь.

Прочитано 1211 раз Печать