Наша Бересневка и соседнее село Великий Бор казались немцам и полицаям подозрительными. Они считали их партизанскими гнездами. И правда, партизаны немцам и их прихвостням покоя не давали. И вот в 1943 году на Троицу в шесть часов утра они запалили соседнее село вместе со всеми жителями. Там такая красивая церковь была — с Богом говорила. Это было в четверг. А до нас дошла весть, что нас жечь собираются в воскресенье.

Из наших один парень залез на дуб и оттуда смотрел за дорогой. Как только он крикнул — едут! — мы все в лес. Через речку по бревнам, которые за собой разобрали, и дальше болотом на островок. Полицаи дальше этой речки и не сунулись. Поставили пулеметы на берегу и давай свинцовым дождем лес поливать.

Мы все в болото попадали, за тальник попрятались. Пули над нами — вжик, вжик! Срезанные пулями листочки и веточки на головы сыплются. Но, слава Богу, никого не задели…

Деревню сожгли. Жить стало негде. Походили с мамой по пепелищу своего двора. Колодец забросан застреленными свиньями. Полное разорение. Пришлось переселяться к маминой сестре в село Мархлевск. А там мы с мамой однажды оказались на волосок от смерти.

Подорвалась от партизанской мины на дороге машина с немцами. Тогда они согнали на дорогу жителей трех деревень Листвин, Поселичи и Мархлевск, всех, даже стариков и детей, больше пятисот человек. И приказали идти по дороге, высоко поднимая колени и сильно топая, чтобы таким образом обнаружить и взорвать закопанную мину. Людей им было не жалко. Одно слово, изверги! Кто еле передвигал ноги, кто не мог топать, как они требовали, того били шомполами по ногам и заду. Кто не мог идти, того пристреливали. Пыль стояла на дороге до пояса.

Прогнали нас четыре километра. На наше счастье больше мин на дороге не было. Тогда подвели уже до предела измученных людей к холму, у которого когда-то расстреливали евреев. Люди приготовились к последнему мгновению своей жизни. Взрослые и старые люди хотели сберечь детей. Помню, соседка нам с Аней сказала: «Как услышите первые выстрелы, сразу падайте. Может, останетесь живыми! На вас сверху упадут, а вы не шевелитесь! Потом выползете».

Уже против нас стояла цепь немцев с винтовками наперевес, но приехал в автомобиле какой-то высокий чин и отменил расстрел.

Даже слышать эту историю и то тяжело.

А каково было пережить? Я слушаю Янину Ивановну Короткевич, бывшую жительницу Хойникского района Гомельской области, с неослабным вниманием. Всплывают в памяти рассказы бывших жителей спаленной немцами в нашем районе деревни Шауличи, страницы книг Алеся Адамовича и Василя Быкова. И все, что слышу, еще раз подтверждает высокую правду народной трагедии.

Сколько боли и страданий вынес наш народ в эту страшную войну, но не сломился, не пошел на услужение врагу. Отдельные вражеские холуи и выродки не в счет…

Янине Ивановне в 1943 году было семнадцать, а когда их на будущее лето освободила Красная Армия, уже — восемнадцать. Родилась она 25 декабря 1925 года.

Вспомнила женщина, какие усталые шли из-за Днепра солдаты, голодные, не спавшие несколько суток, с черными от копоти сражений лицами. Этой армии были нужны отдых и пополнение. Поэтому ее брат Антон и сама она получили повестки военкомата, и еще девять девушек из их округи.

И она попала служить в полностью девичью зенитную часть. Девушек четыре месяца учили вплоть до марта 1944 года под Брянском, как надо обращаться с зенитным орудием. У каждой пушки был расчет из двенадцати человек. Янина в совершенстве освоила прибор управления огнем зенитного орудия или коротко ПУОЗО–3.

Война подходила к концу. Бои шли уже на территориях Польши и Германии. И Янине довелось участвовать только в двух боях, близ польского города Познань, на реке Варта, и рядом с немецким городом Кюстрин. Стреляли по немецким бомбардировщикам. На счету Янины и ее боевого расчета один вражеский стервятник есть.

Во время последнего сражения погибла боевая подруга Полина Аброшкина из Саратова, старший сержант, специалист по химзащите. Только что она командовала: «Всем надеть каски»! И вот уже лежит бездыханна, молодая и красивая. Прямое попадание миной. Три дня шел бой, и три дня она лежала на холме, накрытая простыней. Не было времени похоронить…

— Я часто вспоминаю своих боевых подруг, — тяжко вздыхает Янина Ивановна. — все наше отделение. Лиду Волович из Москвы, Аню Ровнову из Тамбова, Клару Кондратову и Веру Устинову из Брянска, Аню Рогову из Рязани. Вряд ли кто из них теперь жив, вот мне уже самой девяносто два. Жалею, что не было случая с ними сняться на карточку. Поэтому берегу вот эти две маленькие фотографии с лицами четырех моих подруг.

— Жизнь сложилась очень трудная, — подвела итог нашему разговору бывшая фронтовичка. — Но можно назвать ее и счастливой. Одна моя подруга военных лет Эмилия Короткевич познакомила меня после войны со своим братом. Он и стал моим мужем. Построили дом на шесть комнат, родила двух дочек, сама добилась успеха в труде, была участницей ВДНХ в Москве, имею орден Трудового Красного Знамени. И муж мой, механизатор, тоже трудился на совесть и был за это награжден. Сорок пять лет на ферме проработала. Так бы жить и умереть на родной земле. Но чернобыльская трагедия нарушила мирное течение жизни. Пришлось из Хойникского района переселиться сюда, в Волковысский, в веску Матвеевцы. Здесь и покинул меня шестнадцать лет назад мой Антон Владимирович. Теперь живу в семье дочери Людмилы.

Мы беседовали с Яниной Ивановной в красиво обставленной и уютной комнате большого двухэтажного дома, который построили для себя ее зять Александр Михайлович и Людмила Антоновна Федоровы. Откуда же у ее дочки русская фамилия? Так это очень просто. Поработала Людмила после окончания техникума пару лет в Тверской области и привезла оттуда русского парня на Беларусь. Мне довелось познакомиться и поговорить и с ним. Механизатор широкого профиля. Жизнью и работой доволен. Два года уже на пенсии, но работу бросать не намерен. Разговорились о внуках Янины Ивановны, которые носят фамилию Федоровых.

— Один в армии, один еще неженатый. А всего у нас шестеро. И всем надо помочь. Нет, на диван еще рано ложиться.

Две дочери, десять внуков, одиннадцать правнуков и двое праправнуков — вот основание семейной пирамиды, которую венчает нынешняя глава рода — Янина Ивановна Короткевич. Двадцать пять жизней носила в себе на войне солдат Янина Двораковская. Погибни она от пули карателя или минного осколка — и население нашей республики не досчиталась бы сегодня двадцати пяти человек. Сколько же еще не рожденного народа погибло в годы войны в каждом убитом и замученном нашем земляке! Мы сейчас осознаем, что погиб каждый третий. А вдруг — каждый второй?! Вот почему нас до сей поры всего лишь неполных десять миллионов…

Праправнучка с красивым и редким именем Есения вертелась вокруг прапрабабушки, пока мы с ней беседовали. Редко я встречаюсь с такой интерпретацией фамилии великого русского поэта Сергея Есенина. Говорят, что имя накладывает свой отпечаток на личность и судьбу человека. А вдруг вырастет девочка и будет любить поэзию, а то еще и сама писать стихи начнет? Наверняка какой-то дар в своих генах девочка от своей прапрабабушки тоже унаследует. И вполне может быть, что это не только природная смышленость, но и трудолюбие, и любовь к родной земле. Ну как было удержаться и не запечатлеть обеих на этом снимке!

Георгий Киселев.