Еще потому, что при всех поворотах жизни каким-то чудом довоенная фотогра­фия отца сохранилась. Предчувствовал ли тогда отец, когда стоял перед треногой фотографа, что когда-нибудь через семьде­сят с лишним лет на него будет пытливо взирать его сынок Степа, уже сам се­дой и вдвое переживший отца? Вряд ли! И все же?..

Теперь эта старая и уже ветхая фотогра­фия — единственная возможность по­говорить с отцом. У других есть дорогие серд­цу могилы, места последнего упокоения род­ных людей, а здесь только одна фотография. Даже в этом несправедлива судьба к Степану Михайловичу. Но каждый очередной День По­беды едет он в родные места, в Свислочь и, надеясь, что, может быть, здесь, в центре го­родского поселка, захоронен и прах его отца, кладет красные, как кровь, гвоздики к памят­нику воинам, освобождавшим в сорок четвер­том этот поселок от фашистов. Хотя полицаи расстреляли его в урочище Вишевник, но по­сле освобождения останки наскоро зарытых врагами в разных местах патриотов свозили в главную братскую могилу в центре Свислочи.

А ведь отец мог бы спастись, уйдя к пар­тизанам, как это сделали некоторые другие ак­тивисты советской власти. Но полицаи преду­предили его жену и брата, что если он уйдет, они будут расстреляны вместе с малыми деть­ми. Такая же история, как с отцом Ларисы Владимировны Спыну (Безносик), о которой вы недавно читали в нашей газете. Не смог­ли эти люди остаться в живых ценой гибели своих родных…

Отец успел поработать до войны предсе­дателем сельпо, избирался депутатом сельско­го Совета, в родном селе строил школу, в ко­торой довелось потом учиться его сыну. Вро­де бы, не очень велики должности, а тогда в глазах некоторых злобствующих односельчан успел «засветиться» как поборник советской власти. Сам отец успел окончить только че­тыре класса польской школы, но был масте­ровой человек: ставил срубы домов и всю сто­лярку — окна, двери, столы, стулья. И ради лучшего будущего для своего народа вступил в КПЗБ (Коммунистическую партию Западной Белоруссии), нелегально ездил за границу и доставлял оттуда запрещенную политическую литературу.

Когда отец узнал, что его ищут полицаи, он не ушел в лес. Ему пришлось вернуться домой и какое-то время жить в семье, ожи­дая ареста. Только представить себе это со­знательное ожидание своей неотвратимой ги­бели и мучение все знающей жены… Это мо­гут выдержать только сильные духом и веру­ющие люди. И теперь, спустя многие десяти­летия после этих событий, сердце полнится гордостью и восхищением за тех простых и не слишком грамотных людей, которые посту­пали согласно с совестью и оставались чело­вечными в любых бесчеловечных условиях. Конечно, немцы и их прихвостни арестовали Михаила Степановича Грико и больше меся­ца пытали, но он не назвал ни одной фами­лии, не добились от него ни адресов, ни па­ролей.

В памяти Степана Михайловича этот ав­густовский день 1943 года отпечатался, как очень четкая фотография. Около колодца в центре двора собрались все, кого ударила в сердце весть о гибели его отца. Прямо на зем­ле сидели и плакали его мать, сестры и брат отца, соседи. Не сдержал слез и Степа. Пла­кали, может быть, не совсем понимая причи­ны общей скорби, младшая сестра Степана — Лида и брат Володя. «Не плачьте, мама, — сказал тогда Ольге Андреевне ее сынок, — вот вырасту и отомщу фашистам за отца!»

Но война кончилась раньше, чем он успел вырасти. И то детское обещание «отомстить» превратилось со временем в настоятельную потребность быть верным памяти отца и де­лу, за которое он отдал жизнь. Быть достойным отца и продолжить его дело — установить в мире наживы справедливость и создать такое устроение жизни, при кото­ром не было бы богатых и бедных, несчаст­ных и униженных. Ну а какая на земле пар­тия ставила перед собой эти задачи? Только коммунистическая.

Но до этого момента надо было еще до­жить. Семья потеряла кормильца. Мать оста­лась с тремя детьми, младшему еще нет и го­да. В семье Степа был в свои неполных во­семь лет самый старший. У дяди Коли, отцо­ва брата, хватало своих забот: свои дети, свое хозяйство. Помнится Степану Михайловичу тот первый с ним разговор:

— Ты, Степа, не падай духом! Слушай меня. Один я два хозяйства не потяну, а с твоей помощью, глядишь, и справимся. Я те­бя научу, как и что надо делать!

До сих пор вспоминается Степану Михай­ловичу первая совместная с дядей Колей ра­бота. Пошли окучивать картофель в самую жа­ру, когда донимают человека и лошадь всякая мелкая нечисть — не только комары, что ту­чей висят над головой, но также оводы и слеп­ни. Едят, жрут бедную животину, а Степану тоже отмахнуться некогда, ведет он лошадь, сидя на ее спине, ровно по борозде, а дядя Коля следом углубляет борозду окучником. В тот день умаялся так, что дома только пере­кусил, сразу провалился в сон. Сквозь сон по­чуял ласковую руку матери на голове:

— Работничек ты мой…

Так вот моментально прошло беззаботное детство. Забыл Степа, что такое — гулять, с ребятишками-одногодками бегать, на речке с ними купаться. Научился боронить картофель­ное поле, пасти коров, гонять в ночное лоша­дей, возить на ток с поля снопы и многое другое, без чего в деревне не прожить. Хотя дядя Коля жалел его, иногда отпускал погу­лять со сверстниками, а сам пас вместо него стадо.

Освобождение пришло в его родные ме­ста летом 1944-го, но только осенью 1945-го Степан впервые переступил порог школы, кста­ти той самой, которую строил его батька. Ему уже было десять лет. Обычно в этом возрас­те ребятишки в четвертый класс идут, а он — в первый.

— Ну какая там учеба, если работы не­впроворот, — вздыхает Степан Михайлович, когда мы вместе вспоминали его трудовые уни­верситеты. — Бывало, не заходя домой после школы бежим с моим другом Казиком Соле­ем на луг к стаду, чтобы подменить пастуха. На плече — полотняная сумка, а в ней одна книжка на двоих и пара тетрадей из обойной бумаги. Эх, да что там много говорить! Чер­нила делали из печной сажи.

В 1947 году его родная деревня Залеша­ны отошла к Польше. Белорусским семьям пришлось переезжать в деревню Незбодичи Свислочского района, где мать Степана и дя­дя Коля вступили в колхоз имени Мичурина. До армии Степану довелось поработать и сче­товодом, и заведующим сельской библиотекой. Энергичного смекалистого хлопца, умеющего организовать и сплотить вокруг себя ребят, за­метили и стали продвигать. Так вместо поня­тия «труд» определяющим в его жизни стало понятие «служба». В 1951 году он стал ком­сомольцем, а через год был избран секрета­рем комсомольской организации школы. В 1954 году Степан Грико стал кандидатом в члены КПСС. А «благословил» его на этот серьез­ный шаг директор школы Виктор Антонович Тумилович.

В армию Степан Грико уходил уже кан­дидатом в члены партии. Это было в 1954 го­ду. А через два года по рекомендациям ком­мунистов воинской части, где он служил, был принят в партию Свислочским райкомом. Ему в 1956 году было только двадцать лет.

По возвращении домой Степан устроился работать опять на прежнее место — в сель­скую библиотеку. Казалось бы, тихая, спокой­ная работа: веди формуляры да книги выда­вай. Но на обслуживании были три деревни, которые надо было периодически объезжать с книгами. В библиотеке, за неимением клуба, собиралась вечерами самодеятельность, храни­лись музыкальные инструменты. Степан Ми­хайлович и по сей день помнит всех, с кем запевал все те песни, которые звучали в то время по радио, и народные. Это учителя сель­ской семилетки Анна Ус, Людмила Кашале­вич, Анна Лицкевич, Екатерина Матвеева, Ма­рия Тимошевич, ставшая через два года его верной подругой и женой. На гармони играл его одноклассник Николай Качко. Хор из де­ревни Незбодичи и его солисты были на вы­соком счету и в соседних деревнях, и в рай­центре.

Конечно, руководство колхоза заметило инициативного парня, да еще притом и моло­дого партийца. Вскоре он возглавил комсо­мольцев хозяйства. В это время партией бы­ла вброшена в сознание сельской молодежи формула активности: «Молодежь — на фер­мы!» Вот как об этом рассказывает сам Сте­пан Михайлович:

— Этот клич был нами подхвачен. Мы организовали комсомольско-молодежную фер­му в деревне Качки, заведующим там рабо­тал мой дядя Коля. На ферму пошли выпуск­ницы местной школы Нина Середа, Лида Ки­вочицкая, Лида Божок, Лида Качко, моя се­стра Лида и ее подруга Лида Раецкая. Да, вот именно так: семь Лид и одна Нина. К ферме был пристроен добротный красный уголок и помещение для отдыха доярок. А за стеной фермы была устроена волейбольная площад­ка. И хотя работа доярки всегда тяжелая, де­вушки умели веселиться и отдыхать так, как нынешняя молодежь уже не умеет.

Молодого коммуниста Степана Грико спо­койная размеренная жизнь в свое удовольствие не ждала. Партийные поручения становились все сложнее. Его направляли туда, где требо­валось принять ответственность за людей, за результаты их работы, — бригадиром поле­водческой бригады в своем колхозе. На вто­рой год работы кукуруза на его участке уро­дилась такая, что хоть топором руби, никакие комбайны не брали. Приезжали аграрии из других хозяйств — дивились. Первый секре­тарь Гродненского обкома партии тоже был доволен выращенным урожаем, пригласил на совещание в обком.

А еще через два года он уже совмещал с хозяйственной работой и партийную, стал в колхозе имени Мичурина и заместителем пред­седателя колхоза и секретарем первичной пар­торганизации. Молодой коммунист не боялся тратить энергию и на мелкие дела, и на боль­шие. Грамоты не хватало, так он одолел де­сятилетку заочно. Молодежи вечерами собрать­ся было негде, так он при всяком случае на­поминал председателю: «Когда клуб строить начнем?» Все время помнил, что школу в де­ревне батя строил. И клуб наверняка бы по­ставил, если бы жив остался. Поэтому Сте­пан приходил на стройку клуба не только для проверки, как идут дела, а и сам втягивался в работу, помогая строителям. И клуб за год смастерили.

— Этот клуб в деревне Незбодичи по сей день стоит и собирает людей ве­черами и в праздники, и в будни. А ведь уже шестьдесят лет прошло, как мы его открыли, — довольно улыба­ется Степан Ми­хайлович.

Мы сидим с ним в его уютном доме, где во всякой бытовой мелочи чув­ствуется хозяйский ра­циональный подход. На столе перед нами в рас­крытой синей папке ру­копись, озаглавленная «Страницы жизни», с надписью «Светлой памя­ти матери моей Ольге Ан­дреевне посвящаю». Сорок две страницы, зафиксирован­ное в печатном виде про­шлое, полное событий, кото­рые сложились в биографию человека. Ему есть что вспом­нить и чем гордиться. От труд­ностей не бегал, за славой не го­нялся, от долга не уклонялся.

В газетной статье я могу лишь пунктир­но обозначить главные моменты его дальней­шей биографии. Всю жизнь старательно учил­ся, наверстывал упущенное в детстве и юно­сти. Когда райком предложил получить очное образование в республиканской советско-пар­тийной школе, с радостью согласился. После четырех лет учебы полученные знания приме­нил на практике: курировал колхозы и совхо­зы как специалист управления сельского хо­зяйства. Потом возглавлял партийные органи­зации колхоза «Родина» и совхоза «Подороск» Волковысского района. Работая в совхозе, по­ступил на заочное обучение в высшую пар­тийную школу при ЦК КПСС, которую окон­чил в 1970 году. Казалось бы, теперь только шагай вперед по ковровой дорожке партийной карьеры.

Но в этом же году Степан Михайлович с красивой прямой дорожки сошел, — 2 ноя­бря, как он пишет в своих мемуарах, «впер­вые прошел через проходную ИТК–11 г. Вол­ковыска». И здесь, в исправительно-трудовой колонии, прослужил вплоть до 6 января 1994 года, отдав этой, прямо скажем, непростой службе 23 года своей зрелости… Работал и начальником отряда, то есть в непосредствен­ном контакте с заключенными, и заместите­лем начальника колонии, и даже короткое вре­мя начальником. Но при этом партийных дел с него никто не снимал, все время был бес­сменным секретарем партийной организации.

Его служба отмечена десятком благодарно­стей, в том числе и министра внутренних дел, и семью памятными медалями, в том числе и «За безупречную службу» всех трех степеней. Во время его торжественных проводов на пен­сию прозвучало шутливое напутствие:

Вы с честью вышли на еще один рубеж,

Едва не дотянув до генерала,

Теперь смелей — за новые дела,

Вперед, не опускать забрала!

Бывшие коллеги как в воду смотрели. Полковник Степан Михайлович Грико и не думал сидеть на диване перед телевизором. В марте того же года он принял под свое начало ведомственную охрану хлебозавода, потом — завода металлоизделий, а в 2004 году перешел в отдел Департамента охраны при МВД, и только с 2005 года стал, как он пишет, настоящим пенсионером. Ему было тогда семьдесят, а в прошлом году он отме­тил свое восьмидесятилетие.

За плечами большая и сложная жизнь. Ее теперь продолжают уже дети его детей Алек­сандра и Натальи. Особенно он привязан к старшему внуку Андрею, который одарил его правнучкой Дашей. Нет уже с ним его вер­ной Марии Степановны, с которой прожил сорок четыре года. Но не гоже человеку жить одному. И теперь все радости и проблемы делит с ним Раиса Павловна, душевный и отзывчивый человек. В доме уютно и везде чувствуется заботливая женская рука.

Шестьдесят лет в Компартии, преданность ее идеалам. И на такую преданность не каж­дый человек способен. Ему есть что расска­зать молодым коммунистам и тем юношам и девушкам, которые задумываются о смысле жизни. Это не какие-то книжные знания, это бесценный опыт личной судьбы, состоявшей­ся в рядах партии, которая всегда ставила своей целью счастливую достойную жизнь народа.

Георгий КИСЕЛЕВ.