Версия для печати
Понедельник, 27 Сентября 2021 10:00

Три столетия деревни Дыхновичи: от ВКЛ до наших дней

Если ехать из Волковыска в Гродно через Верейки, то один из дорожных указателей направит на деревню Дыхновичи. Стоит ли туда заглянуть? Да. Однозначно.

Потому что есть еще в ней люди, которые могут рассказать о делах давно минувших дней. О прошлом, которое слишком важно, чтобы что-то из него упустить. Ибо, как сказал великий писатель: «Не зная прошлого, невозможно понять подлинный смысл настоящего и цели будущего».

Давно и правда

Дыхновичи — деревня Росского сельсовета, расположенная в 13 километрах от районного центра и 78 — от областного. Считается, что впервые упомянута она была в начале ХVIII века как местечко, относящееся к Росскому поместью Волковысского повета Новогрудского воеводства ВКЛ. После третьего раздела Речи Посполитой (1795 год) перешла в состав Российской империи Волковысского повета Слонимской, позже Литовской, еще позже Гродненской, губернии. В 1796 году эти земли принадлежали пану Яну Потоцкому. В 1836 году деревня насчитывала 20 дворов, в ней проживали 177 жителей. В 1914 году здесь было 45 домов с 236 жителями.

С сентября 1915 года деревня была оккупирована вой­сками кайзеровской Германии, потом — польскими войсками, потом — гитлеровскими. С марта 1921 до сентября 1939 года местечко входило в состав Польши, относилось к гмине Терешки Волковысского повета Белостокского воеводства. Потом вошло в состав БССР как населенный пункт Бобловского сельсовет Волковысского района Белостокской области. Чуть позже сельсовет поменялся на Росский, а область — на Гродненскую. Все это время количество жителей деревни колебалось от 180 до 300 человек.

Во время войны погибли 13 сельчан.

В 1970 году в Дыхновичах проживали 206 человек. Примерно в это время началось угасание деревни. В результате чего в 2000-м году здесь насчитывались лишь 72 человека в 45 домохозяйствах. В 2004 году количество домохозяйств сократилось до 43, а жителей — до 61. А на 2011 год оставались всего 49 сельчан, семьи состояли по большей части из двух человек. Сейчас в деревне осталось не более пяти коренных жителей.

Есть за деревней археологический памятник — могильник, относящийся к XV-XVII векам.

Туда, где корни

Любовь к месту, где прошли детство и юность, в жизни Владимира Александровича Германовича занимает особое место. Когда-то в юности он покинул малую родину, исколесил полмира и понял, что лучше ее нет на Земле места. И став пенсионером, с радостью вернулся к своим истокам. Вместе с любимой женой.

0100

Светлану Иосифовну тоже можно назвать местной, так как ее родная деревня Шовки является как бы продолжением Дыхновичей. В этих двух деревнях (еще к ним можно добавить Игнатовцы, которые на сегодняшний день вошли в состав Дыхновичей) были общие школа, магазин, клуб и пр.

— Я, вероятно, осталась бы в ставшем родным поселке Энергетиков Дзержинского района Минской области, где мы прожили с Володей молодые годы, где родились наши дочери Татьяна и Надежда, где сдружились с соседями… Где были очень счастливы. Но мужа сильно тянуло на родину. А я, конечно, за ним. Хоть в старости ни на день не разлучаться, —сказала Светлана Иосифовна.

Они поженились в 1979 году. Справив свадьбу, поехали в Гродно, к месту работы Владимира, который был прорабом в Гродненском филиале нынешнего ОАО «Западэлектросетьстрой». Там молодая семья должна была получить квартиру. Но что-то не сложилось, а потому жилье им было представлено в поселке Энергетиков, в 45 километрах от Минска. Разлуки у молодой пары были частыми и длительными.

— С 1968 года ОАО «Западэлектросетьстрой» специализируется в строительстве, реконструкции и модернизации объектов энергетического хозяйства Республики Беларусь, стран ближнего и дальнего зарубежья. Раньше, когда это самое зарубежье было одной огромной страной, я постоянно находился в командировках в одной из ее точек. Как правило, очень отдаленной от Беларуси. Например, почти год проектировали и строили высоковольтные лини электропередачи и трансформаторные подстанции в Карелии, — вспомнил Владимир Александрович.

Он ностальгирует по тем временам, так как очень любил свою работу. Говорит, что и сейчас, несмотря на возраст, работал бы. Но заболела мама, и он ушел, чтобы ухаживать за ней. В общей сложности в этой компании он трудился больше 40 лет, примерно десять из которых — будучи на пенсии. Он бережно хранит фотографии из разных мест, где устанавливал высоковольтки. О его бригаде в советское время много писали газеты, делали передачи радио и телевидение. Он сам не раз попадал в кадр. Вот он стоит с бригадой около вагончика посреди чистого поля. Вот монтирует электрооборудование на высоте птичьего полета. Говорит, что не только руки примерзали к железу, но и живот. Он всегда считался одним из лучших работников. В последние годы перед уходом на пенсию со своей бригадой занимался подключением высоковольтных линий, связывающих Белорусскую АЭС с общей энергосистемой.

0102

Светлана Иосифовна с дочерьми ждала мужа. И хоть привыкла к его командировкам, но сильно скучала:

— Как правило, один разговор в неделю, в воскресенье. Это очень мало. Писем же Володя писать не любил. А другой связи в те времена не было. Снимков тоже не присылал, некогда там их было делать, да и нечем. Помню, как радовались с девочками, когда увидели в «Правде». Дочки ходили с газетой, показывали папу всем и каждому.

Она вспомнила приезд родственников из Америки в 70-х годах прошлого века:

— Моя тетка, высланная во время войны в Германию, вышла замуж за польского офицера. Сначала они жили в Англии, но там не «пришлись ко двору», местные снобы их не приняли. И они в Штаты переехали. Там прижились. В те годы между Союзом и США постоянно возникали конфликты. Четыре раза тетя с семьей отправлялась на родину и все четыре раза их снимали с корабля. А на пятый — доехали. Помню, у них тогда был фотоаппарат, который тут же выдавал снимки. Для нас это было диковинкой. А для них был удивительным наш образ жизни. Говорили — ожидали, что приедут в дикую страну с дикими нравами. Где ходят в набедренных повязках и живут в землянках. А тут — города красивые, инфраструктура развитая. Восхищались тем, как организовано школьное обучение, особенно — питание и физическое воспитание. Поражались наличию на прилавках вкусных и качественных продуктов. И так далее. А я подумала: вот что значит неверная информация. И с нашей стороны, и с их. Ничего из того, что слышали они про Советский Союз, на самом деле не подтвердилось. Да и мы, советские граждане, заблуждались по поводу жизни на Западе. Но, на мой взгляд, — в меньшей степени.

— Вся семья моего деда Германовича тоже во время войны была выслана в Германию. За то, что спрятали свинью от немцев. Хотели ночью заколоть, но кто-то из соседей выдал. Папа рассказывал о торге, который проходил у немцев в отношении прибывающих «русских». На каждого из пригнанных на работу людей была составлена анкета: кто, из какой семьи, какое образование, что умеет делать. По анкете немцы выбирали для себя работников. Мой дед был и столяр, и плотник, в общем, на все руки мастер. Это было тоже указано в анкете. А потому его многие немецкие семьи хотели к себе взять. Договорились между собой. Хозяин попался хороший. Даже включал иногда по радио Москву и звал своих работников, чтобы те послушали. Конечно, семьи разлучали. У этой семьи под Сталинградом погибли три сына. Осталась одна дочь. Жаль их. Мой папа попал к другому немцу, но тоже не злому и не вредному.

Разговаривать с Владимиром Александровичем легко и приятно. Человек он такой — знающий, коммуникабельный, открытый. Его огромное желание — не допустить исчезновения своей родной деревни не только с лица Земли, но и из памяти. А потому он рассказал все то, что знает сам, что слышал от родителей, от бабушки и дедушки, от других родственников, которые уже ничего не смогут рассказать.

Дыхание земли

Оказывается, в отличие от многих других деревень, Дыхновичи имеют единственную версию происхождения названия. Когда-то, давным-давно, здесь было всего несколько строений. А между ними было пространство, прорва, образовавшаяся на месте, где протекал ручей. В то время названия у этого местечка не было. Но жители тех нескольких домов, а также проезжавший люд отмечали неоднократно, что земля на этом месте колышется, как будто дышит. Некоторые даже уверяли, что слышно было дыхание. Особенно это было приметно во время и после тумана. Так и начали именовать селение Дыхновичи.

0105

Панам было не до селян

Пан в Дыхновичах появлялся редко. И совсем не обращал внимания на людей, за которых был в ответе. Самой большой трудностью жизни «при панах» в этих местах являлось отсутствие медицинской помощи. И, как следствие, высокая смертность. Особенно детская.

У одной женщины девять детей было, а за год умерли пятеро. Проезжавший мимо пан все-таки заметил значительное уменьшение семейства. Спросил, мол, что с детьми. Мать ответила, что умерли. Пан пожал плечами.

Деревню окружал лес. Грибной он был и ягодный. Но пан для жителей деревень только небольшие полянки выделял. Как правило, они были окопаны неглубоким рвом, выход за который простому люду строго запрещался. Однажды пошли женщины в лес за земляникой. Праздник был религиозный, когда работать было нельзя. Поэтому собралась большая компания женщин и девчат. Быстро выбрали землянику на той части, которая для них была отведена. А там, за рвом, в панских владениях, ягода на ягоде висят. Зрелые, крупные, соблазнительные. Не выдержали девушки, перебрались на ту сторону. Но даже собрать в ладошку не успели, как выехал из чащи лесник. Прогнал их, и не только ягоды забрал, но и збаночки.

Передачи в никуда

Не везло деду Владимира Александровича, Николаю Клинчуку, с женами — два раза вдовцом остался. А третья его супруга, Анна Урбанович, была раньше замужем за лесником. Вокруг деревни леса были бескрайние, в которых во время войны прятались партизаны. Семьи лесников пан селил тогда отдельно, на окраине деревни, почти в лесной полосе. Муж Анны связался с партизанами — помогал им во всем, даже на задания ходил вместе с ними. Просила его жена, мол, не связывайся, вся семья погибнет. Но пострадал только он сам. Забрали его немцы в Волковыск. Одни люди говорили, что расстреляли там, сразу. Другие — что в тюрьме держат. Анна долгое время носила передачи любимому, жандарм брал, как ни в чем не бывало. Говорил, мол, обязательно передам. Потом стало известно, что сразу был расстрелян муж женщины. В тот же день, когда попал в руки немцев.

0104

Когда война закончилась, вдовец Николай и говорит Анне, мол, давай вместе жить. Все равно ни мою, ни твоего уже не вернешь. А она отвечает, что не видела своего Михаила мертвым, возможно, он еще вернется. Не вернулся, конечно. А Николай с Анной не один год в любви и согласии прожили.

Из лесу — в колхоз

О том, что такое коллективизация, люди в деревне были наслышаны. Тем не менее, понятие это оставалось чуждым, неизведанным. Хотя уже 1949 год шел, но не хотели сельчане менять свою личную бедность на бедность общую. А потому, услышав, что несколько человек от местной власти едут создавать в Дыхновичах колхоз, все мужики ушли в лес. В деревне остались лишь женщины и дети. День ждут районные начальники глав семейств, второй ждут, третий. Не идут мужики. Тогда собрали женщин и говорят им, мол, если завтра ваши мужья-сыновья-братья не явятся домой, то собирайте вещички, в Сибирь поедете. Что такое Сибирь, сельчане тоже знали — несколько семей осадников уже были туда сосланы. И слухи о тех отдаленных местах ходили нехорошие.

На следующий день вернулись мужики из лесу и сразу вступили в колхоз. Рассказывали, что сначала не очень хорошо было, а если точнее, то жаль было скотину, которая перебралась в общие стойла и стала общей собственностью. Особенно почему-то жалели коней. До такой степени, что это было руководством замечено. А посему каждому хозяину дозволено было приходить на общую конюшню своего «коника» подкармливать. И даже использовать его для личных нужд. Три года так продолжалось. А потом дела колхозные в гору пошли и надобность в кормлении «своих» животных отпала. А еще позже, когда колхоз стал совхозом, каждый хотел стать членом этого государственного предприятия.

Долго замуж выходила

Тетя Владимира Александровича, Надежда, дружила с самым богатым парнем в округе — Николаем. Земли у них было много, хозяйство большое, инвентарь на зависть. В семье Николая было решено, что Надя будет его женой. Она же особой любви к потенциальному жениху не испытывала, а потому не отказалась дружкой на свадьбе у подружки гулять в соседней деревне. Там в нее другой парень влюбился и в скором времени сватов в дом любимой заслал. Николай, узнав об этом, тоже пришел. Быстро новоявленного ухажера отвадил, а сам предложение сделал. В это время немцев с нашей земли прогнали. До свадьбы оставалась неделя. Как раз жито жали на поле, а у Николая жнейка была (самый примитивный аналог комбайна). Он и говорит невесте, мол, поехали, Наденька, со мной, быстрей жать начнем, быстрее закончим. А она тетку в помощь ждала, потому жениху ответила, что скоро с ней вдвоем пешком придут. Он уехал, она осталась на дороге. И пяти минут не прошло, как послышался сильный взрыв. На мину жнейка наехала, и вдребезги ее разнесло. Погиб и хозяин.

Долго Надежда горевала. До тех пор, пока не влюбилась в присланного в Дыхновичи председателя сельсовета. Но тоже не судьба. Через несколько месяцев за ним приехала сестра из Витебска и забрала парня с собой. Боялась, что здесь банды власовцев ходят, убьют брата. А у Нади родился сын. Хороший такой мальчишка, и вырос толковым человеком. С отцом, несмотря на расстояние, дружил и часто общался.

Но замуж все-таки Надежда вышла. За Володю, сына партизана Ивана Жаворонка, семью которого фашисты расстреляли в школьном сарае. Сам он волей случая остался в живых. Это было в 1943 году, в июле. Младший брат Володи Леонид пас коров на лугу. А мама как раз вкусный обед сварила. Поел Володя и решил подменить брата, чтобы и тот покушал. Пришел Леня домой, а в это время как раз немцы в дом прибыли, чтобы уничтожить семью партизана Жаворонка. Расстреляли жену Ивана Надежду и четверых ее детей. В живых остался Владимир, который стал мужем Надежды.

Всю жизнь себя Владимир упрекал за то, что вместо него Леонид погиб. Чувство вины его ни на день не покидало. Умер молодым.

Степан Павлович помнит

Старейшему жителю Дыхновичей Степану Павловичу Жаворонку во время Великой Отечественной войны было пять — семь лет. Но военные дни отложились в его памяти накрепко.
Особенно тот день, когда вели семью его однофамильцев в сарай около школы. На уничтожение. Надежда спокойно и гордо шла по деревенской дороге, Леня тоже молчал. Младшие дети что-то спрашивали, а самая маленькая девочка плакала. Односельчане прильнули к оконным стеклам. Взрослые беззвучно плакали. Все знали, что будет с семьей партизана Ивана:

— Я хотел выйти и пойти следом, сказал маме о своем желании. Она не наругалась, лишь взяла меня за руку и отвела в дальний угол комнаты и сказала тут тихо сидеть. А еще неожиданно поцеловала. Ее лицо было мокрое от слез, слезы даже намочили мою одежку. Я понимал, что происходит что-то очень плохое. И что виноваты в этом немцы. Потом мы с другими мальчишками пошли на место казни. Но там уже ничего не говорило о трагедии.

01030107

Жертвой войны стал еще один житель Дыхновичей — Юзеф Кот. Он погиб от рук своих, потому что был «перевертышем». То одним прислуживал, то другим. Много людей пострадало из-за его предательской натуры. Убил его кто-то из родственников молодого парня, которого Кот лишил жизни.

— Подлым был человеком. Таким же подлым, как немцы. Вот думаю иногда, что они за нация такая? Втихую напали, каждого третьего белоруса уничтожили. Столько горя нашему народу принесли. На много лет вперед принесли горя. Мы победили их. И даже простили. Не стали уничтожать, хоть могли. Как нация, немцы живы только благодаря доброте, человеколюбию, благородству, вере славян. А они санкциями нас пугают, помогают революцию у нас сделать. Подлая, неблагодарная нация, — поделился мыслями Степан Павлович.

Говорит, что имеет право высказать свое мнение, так как много лет прожил, много сил вложил в то, чтобы Беларусь стала такой, какой сейчас является:

— Вот в нашей деревне пара человек из местных уроженцев осталась. А газ проложили, автолавка к дому подъезжает и библиотека по расписанию. Социальные службы о стариках заботятся. А что деревня угасает, то это и не совсем верно. На смену нам приходят другие люди. За последние пару лет два фермера здесь основали свои хозяйства, индивидуальный предприниматель в здании школы свое дело открыл. А если бы нам бы от главной дороги до деревни Шовки асфальт положили, то Дыхновичи бы задышали по-новому.

0106

Оперативные и актуальные новости Волковыска и района в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь по ссылке!


Правила использования материалов "Наш час" читайте здесь.

Прочитано 10352 раз