Хранители правды

Незадолго до Дня Победы во Дворце Независимости в Минске, куда ее пригласил Президент Беларуси Александр Лукашенко, чтобы лично вручить орден Почета, Валентина Петровна прочитала в знак благодарности проникновенные стихи о стойкости военного поколения:

Мы выстоять сумели в Сталинграде,

Не захлебнулись волнами в Крыму,

Но, словно снайпер, спрятанный в засаде,

Нас выбивает смерть по одному…

«Такие люди у нас сегодня на вес золота. Вы — хранители правды! Живите долго!» — такие пожелания Глава государства тогда адресовал Валентине Петровне Барановой и всем живущим сегодня ветеранам и участникам войны…

Давнее мое знакомство с Валентиной Петровной позволило накануне ее юбилея записать это откровенное интервью.

И первый вопрос для нее всегда тяжелый: как для вас началась война?

— Я родилась в Сибири, а детство мое прошло в Минусинске и Абакане. Дольше всего жила в Абакане. И там я прошла все ступеньки взросления. Именно когда была октябренком, пионеркой и комсомолкой, считаю, и был заложен тот стержень нравственности, который сделал нас настоящими патриотами своей страны.

22 июня 1941 года мы возвращались с выпускного вечера. Началась война. Мне было всего 17 лет. Мы всем классом, 24 человека, на третий день строем пришли в военкомат. Нам так ответили: «Девчата! И без вас большевики обойдутся, и детям хватит работы». А мальчикам сказали: «Ждите повестки». Но когда немцы подошли к Москве, было обращение ЦК комсомола к молодежи: «Отечество в опасности!» Я четыре заявления написала, чтобы меня взяли на фронт. И только после четвертого взяли. Это был август 1942‑го, я попала в Красноярск в полк связи. За полтора месяца мы освоили азбуку Морзе. После того как успешно сдала экзамен, попала в 63‑й отдельный батальон связи, формировавшийся для действующего уже на фронте 34‑го гвардейского стрелкового корпуса. До фронта мы добирались 41 день. Когда ехали по Сибири, у нас шинели примерзали к вагону: отправляли нас в теплушках. Мы прибыли на 3‑й Украинский фронт.

— Вы помните свой первый день на фронте?

— Первое задание, которое было дано нашему батальону, — подготовить концерт художественной самодеятельности. Помню, подогнали две машины‑полуторки, борта опустили, а у нас талантливых было много — и солдаты, и офицеры. Этот концерт запомнился больше всех. На нем спела три песни: «Мишка‑одессит», «Цветочница Анюта» и «Морячка». Причем больше всего солдаты любили «Цветочницу Анюту». Объясню почему. Там такие слова: «Зайдите ж на цветы взглянуть. Всего одна минута. Приколет розу вам на грудь цветочница Анюта…» Когда я пела, взглядом к какому‑нибудь солдату обращалась, а сидящий рядом с ним рукой показывал на себя: всем хотелось мысленно получить эту розу… ведь в песне было три куплета. В результате эту песню мне пришлось петь три раза… Таким запомнился мой первый день на фронте. Концертов, которые помнятся, было несколько за всю войну. Еще один — в конце войны. Мы стояли в обороне, мне поступил приказ срочно прибыть в штаб батальона. Открываю дверь штаба, а там все помещение заполнено солдатами. Протискиваюсь сквозь них (мне же нужно доложить командиру о прибытии), а он, увидев меня, махнул рукой: садись, мол, концерт. Притиснулась на край скамейки, услышала песню, которую пел молодой лейтенант из нового пополнения, и запела песню, начинавшуюся так: «Ты жива, жива, моя старушка…»

Наступила гнетущая тишина. Кто‑то из солдат подумал о своей маме. Кто‑то из них встретился с ней, а большинство погибли в огне страшной войны. Вот почему День Победы у нас всегда проходит со слезами на глазах. Эту песню я услышала 30 декабря 1944 года. Она в моей памяти навсегда. Потом было наше наступление. Знаете, какой город мы первым освободили? Славянск. Потом были Днепропетровск, Запорожье, Николаев, Одесса. Все эти города — как они нас встречали! А потом Молдавия, Бендеры, Берлин и Прага. Все наши!

Я счастливый человек!

— Вы были в звании рядового всю войну? Насколько это тяжело для молодой девушки?

— У меня сначала было звание рядовой. Когда сдала экзамены, получила ефрейтора. А уже потом у меня было звание сержанта, в связи это — младшее командирское звание. Связь — нервная система, кровообращение, как в организме человека. Попробуйте все это убрать на войне. Без связи никуда. Мы, девчонки 63‑го батальона связи 1‑й роты, имели и личное оружие — карабин, противогаз, но из этого карабина не сделали ни одного выстрела. Все наше мастерство было отдано тому, чтобы работала связь. Вовремя полученная шифровка или сообщение — это же результат боя с врагом.

Когда можно было расслабиться, пойти и где‑то набрать воды, умыться или постирать гимнастерку — таких минут было очень мало. Есть такая песня «Ты же выжил, солдат, хоть сто раз умирал». Я стала считать: у каждого из нас было множество моментов, когда могли погибнуть. Поэтому и счастье наше в том, что, пройдя сквозь смертельный огонь войны, мы дошли до Победы, остались живы и дожили до таких лет. Всегда говорю: я счастливый человек!

История одного подвига

— Бывали ли у вас сложные сеансы связи, когда нужно было проявлять максимальное мастерство?

— Наш фронт готовился к наступлению, и был отдан приказ все передачи вести не по телефону, не по рации, а все шифровки передавать азбукой Морзе. Однажды на военную телеграфную станцию, располагавшуюся в обычной деревенской хате, где отгороженные друг от дуга брезентом стояли три секции и три аппарата Морзе, заходит целая свита офицеров. Первый среди них — незнакомый нам огромного роста генерал, такой плотный, что, казалось, он занял все пространство. Как старшая я начала докладывать, приложив руку к пилотке. Он мою руку опустил и приказал дать ему связь с одной дивизией, с которой ему нужно было срочно переговорить. Я подвожу его к телеграфистке, а у нее от страха случилась «болезнь» морзистов и радистов — «сбой руки». Она не могла передавать точки и тире. Генерал увидел, что она ничего не может сделать, и как закричит в сторону офицеров, их человек десять на вытяжку стояло: «Дайте мне настоящего связиста!» И командир нашего взвода связи Грудкин кивком дает мне понять: давай, иди. В эти секунды, что шла к аппарату, я все пережила. Когда села и взяла в руку ключ, когда дала знак — первую цифру пароля — туда, куда должна передавать, почувствовала облегчение: нормально работаю. Генерал минут 20 вел разговор и на нашем языке, и на «эзоповском», и шифровкой диктовал, а я превращала это все в точки‑тире. Когда получила ответ, что сообщение принято, он вытер ручей пота с лица, взял мою руку, поцеловал и, обращаясь к стоящим все это время по стойке смирно офицерам, произнес: «Представить к награде!» Я тогда получила орден Красной Звезды, а он, как известно, дается за личный подвиг. Так что вовремя переданное мной сообщение помогло успеху целой дивизии. Я тогда растерялась и сказала, что подвигов никаких не совершала. Подвиг — это когда человек падает на амбразуру, снайпер снимает немецкого врага, зенитчики сбивают самолеты. Но, очевидно, когда передашь что‑то важное на войне, это тоже приравнивается к подвигу…

День Победы и танец с Константином Симоновым

— Ваш батальон связи был уже почти в Берлине, когда его перебросили на Прагу, где шли ожесточенные бои. В Праге вы встретили День Победы! Каким он для вас остается навсегда?

— День Победы для каждого ветерана войны, я считаю, самый яркий и дорогой праздник. Это день скорби и праздник гордости за наш народ, который завоевал Победу. А для нас, ветеранов,  

День Победы — это 1418 дней и ночей, которые мы ждали Победу, прошли через все дороги, бомбежки и обстрелы, через слякоть и дожди, через все трудности, метр за метром отвоевывая нашу долгожданную Победу. 

Когда она пришла, было великое счастье, был праздник со слезами на глазах, потому что мы освободили свою многострадальную, политую потом, слезами и кровью родную землю.

— Знаю, что после Победы вы еще побывали на знаменитой встрече на Эльбе с союзниками и там познакомились с Константином Симоновым.

— Эйфорией Победы тогда были охвачены все! И праздник братания с американцами тоже был с нашей стороны искренним: мы вместе разгромили нацизм, радовались. Кто же знал, что они встречались с нами по обязанности, иногда держа кукиш в кармане. Но тогда этого никто не замечал. Это сегодня Америка делает все, чтобы нивелировать нашу Победу в Берлине. Да, там, на Эльбе, в разгар праздника меня пригласил на вальс статный советский офицер, военный корреспондент. Потом я узнала, что это был знаменитый писатель Константин Симонов, чьи книги про войну и стойкость любимы навсегда. А танцевали мы тогда лихо!

— Гродно, где вы живете и где стали знаменитой для всех, любите? Вас называют истинной гродненской патриоткой! Вы согласны?

— Гродно и Беларусь стали для меня второй родиной. Я хоть по рождению русская и сибирячка, но здесь я полноценная белоруска. А город и страна расцвели за последние годы. Нам завидуют! А знаете почему?