— Служил я в мотострелковом полку, который дислоцировался на улице Жолудева. Позже перевели в Марьину Горку, а через два года — в Германию. Попал в бригаду  материального обеспечения на должность начальника отдела хранения. Там я прослужил пять лет, после чего вернулся в Волковыск в дорожно-комендантскую бригаду (в/ч 96262). В августе 1986 года был направлен в населенный пункт Светиловичи (сейчас это агрогородок в Ветковском районе Гомельской области), который оказался на границе зоны высокого радиационного загрязнения. После трехмесячного пребывания на этой территории вернулся на службу в Волковыск и в 1993 году в звании старшего прапорщика вышел на пенсию по возрасту.

С момента катастрофы на атомной станции в Чернобыле прошло 37 лет, но тот день, 26 апреля, помню, как сейчас. В то время я находился в Германии в районе Бранденбурга. О том, что случилось в апрельский день, сначала было мало информации. Никто толком не знал, какая страшная трагедия произошла. Но я отчетливо помню, как люди жаловались на головные боли, общее плохое самочувствие — и это за тысячи километров от места происшествия.

В июне 86-го вернулся на Родину, а уже спустя два месяца оказался в числе тех, кого отправляли на ликвидацию последствий ЧАЭС. Я всегда был с автомобилями на «ты», одним словом — технарь. А тут меня взяли и направили в зону в качестве заместителя начальника продовольственной и вещевой службы батальона. Было тяжело, для меня это новый жизненный вызов, но постепенно привык.

В. Прокопович - крайний справа

После аварии на Чернобыльской АЭС деревня Светиловичи попала в зону последующего отселения с повышенной опасностью и начала стремительно терять население. Я поехал в командировку, чтобы людям помочь. Кто, если не мы?

В батальоне числилось четыре роты по сто человек. Командированы были люди из разных населенных пунктов республики. И всех нужно было обеспечивать продовольствием. Получать продукты ездил в Бобруйск, Борисов, Гомель. Нагружали КАМАЗ с прицепом и везли в деревню. А на улице лето, жара. Сначала приходилось все это хранить прямо в машине. Всякое бывало — и масло таяло, и яйца тухли. Две недели я ночевал прямо в КАМАЗе, потому что все продовольствие числилось на мне. У нас было 6 поваров. Они приходили в пять утра, разжигали походные кухни и готовили завтрак, потом обед и ужин. Позже освободился интернат, и нас поселили туда. Мы перевезли кухню, освободили подвалы, где в дальнейшем хранили продукты. С этого момента стало легче.

Кормили ликвидаторов хорошо. Всем причиталась двойная порция еды. Тушенку давали, различные консервы, сахара было до отвала. То, что не съедалось, закапывалось в землю.

Чем занимался личный состав батальона? Убирал зараженный грунт. Военные химики шли в разведку, определяли, где повышен радиационный фон. Туда посылали так называемый десант, который срезал на несколько сантиметров землю. Задача стояла справиться с «невидимым врагом» до сентября, к тому времени, когда начнется учебная пора.

По долгу службы доводилось встречаться с людьми из разных городов. Я бывал в Брагине, который тоже пострадал во время аварии на ЧАЭС, и в Краснополье Могилевской области, где бороться с последствиями катастрофы помогал наш волковысский химбатальон. Все люди жили в состоянии полной неопределенности, понимали, что случилось что-то страшное, но каковы будут последствия на тот момент — еще никто не знал.

Помню, был случай. Умер один молодой парень из нашего батальона. От чего — никто не знал. Но сразу поползли слухи, что во всем виновата радиация. Все переживали, но потом успокоились. Нам сказали, что радиация тут точно не при чем. И если уж кому-то уготовано умереть от нее, то уж точно не так быстро. Кстати, о здоровье. Я особых проблем раньше не испытывал. Но с возрастом стали болеть суставы. Особенно ночью беспокоят. Связано ли это с последствиями чернобыльской катастрофы — не знаю.

Когда вышел на пенсию, работал еще шесть лет таксистом. И как-то подсела ко мне в машину женщина, которая ехала в Пекари. Она оказалась из Светиловичей. Рассказала, что после нашего батальона туда приехал грузинский. Они убирали ветхие крыши, заборы, а потом началось отселение людей. Но деревня не вымерла, несмотря на радиацию, на загрязненную землю. Возможно, Светиловичи спасло то, что это был самый важный населенный пункт Ветковского района: с заводами (крахмальным, молочным и сельхозхимии), пекарней, школой, детским садом, интернатом, Домом культуры, больницей, универмагом, комбинатом бытового обслуживания. До аварии на Чернобыльской АЭС в Светиловичах официально жили 1,5 тысячи человек.

За участие в ликвидации последствий на ЧАЭС я получил благодарность командующего Белорусским военным округом.

26 апреля для меня — это и день большой человеческой трагедии, и день, который напоминает о достойном исполнении своего долга перед Родиной. Мы, ликвидаторы аварии на ЧАЭС, делали то, что должны. И вернулись оттуда с чувством выполненного долга.