Есть такой эпиграф к одной из повестей Стругацких. Поклонники творчества братьев-фантастов и ныне спорят о его глубоком фило­софском подтексте. А меня «заце­пил» смысл буквальный — ведь этот детский стишок звучит, как прямой репортаж с места событий, увы, не­редко происходящих в нашей реаль­ности.

Об отлове и отстреле бродячих живот­ных писано-переписано. Защитники живот­ных и представители организаций, вынуж­денных заниматься этой деятельностью, сот­ни копий сломали в полемике о том, каки­ми методами следует сокращать численность безнадзорных собак и кошек. Ибо в том, что делать это все же необходимо, сходятся и те, и другие. За исключением особо «озабо­ченных» из числа тех, кто по 20-40 четве­роногих квартирантов держит, приводя сосе­дей в отчаяние. Но о них разговор отдель­ный. А вот в связи с осуществлением на практике мероприятий по «изъятию» с го­родских и сельских улиц безнадзорных жи­вотных регулярно возникают одни и те же вопросы.

Недавно в редакцию зашел человек, ко­торого на полном основании можно было назвать потерпевшим. Его буквально трясло, дрожали руки, прыгали губы, когда он рас­сказывал, как спасал своего кота, любимца всей семьи. Облава во дворе многоэтажки на улице Социалистической началась внезап­но, средь бела дня и на глазах не только взрослых, но и детей, поскольку были школь­ные каникулы. Что уже само по себе явля­ется нарушением Положения о порядке де­ятельности организаций по отлову, отстрелу, содержанию и эвтаназии безнадзорных жи­вотных в Республике Беларусь, утвержден­ного постановлением Министерства жилищ­но-коммунального хозяйства от 29 декабря 2001 г. № 23 (со всеми последующими из­менениями и дополнениями). Читаем пункт 10: «Мероприятия по отлову собак, кошек проводятся по графикам, согласованным с местными исполнительными и распоряди­тельными органами, и по заявкам жилищ­но-эксплуатационных и других организаций. Время проведения мероприятий согласуется с территориальными жилищно-эксплуатаци­онными организациями в будние дни в пе­риод минимального присутствия населения с предварительным информированием насе­ления». Кроме того, в минувшем году Уго­ловный кодекс РБ был дополнен статьей 339- 1 «О жестоком обращении с животными». Она предусматривает уголовную ответствен­ность за «жестокое обращение с животным, повлекшее его гибель или увечье, совершен­ное из хулиганских, корыстных или иных низменных побуждений либо в присутствии заведомо малолетнего».

К сожалению, не было ни попытки вы­брать тот самый период «с минимальным присутствием», ни обязательного в таких случаях информирования населения. Трево­гу подняла младшая дочь нашего посетите­ля Виктора, увидевшая расправу из окна: «Папа, нашего Рыжика убивают!»

Рыжику повезло — игла с неким препа­ратом вошла неглубоко, согнулась и выпа­ла. Виктор говорит, что позже дети нашли ее в подъезде (факт вообще недопустимый ввиду опасности подобного рода препаратов для здоровья окружающих). Сам он срочно отвез кота в райветстанцию, где сумели спа­сти бедолагу. Кстати, хозяин Рыжика про­сил через газету выразить сотрудникам рай­онной ветеринарной станции огромную бла­годарность за оперативную помощь, что мы с удовольствием и делаем. А вот в адрес работников организаций, причастных к «ме­роприятию», очевидцами был высказан ряд претензий. Во-первых, по поводу того, что людей не предупредили заранее, чтобы они могли придержать своих питомцев дома и не подвергать их риску присоединиться к бездомным собратьям, подлежащим «изъя­тию». Во-вторых, возмущение вы­звала анонимность исполнителей: никаких тебе опознавательных знаков или бейджиков, упорное молчание в ответ на требование предста­виться. Это породило у жильцов дома дополни­тельные сомнения в за­конности происходящего. В-третьих, на упо­мянутом Рыжике был ошейник, и этот кот — не первая в нашем городе жертва санк­ционированного уничтожения среди живот­ных, чьи поводки, попонки, ошейники и же­тоны прямо указывают на их непринадлеж­ность к категории безнадзорных.

Вообще-то, законодательством, регламен­тирующим эту сферу (например, постановле­нием Совмина РБ от 4 июня 2001 г. № 834 с изменениями и дополнениями), предусмо­трен предпочтительный отлов безнадзорных животных. Временное усыпление стрелами с разрешенными в республике препаратами должно применяться только по отношению к агрессивным, подозреваемым в бешенстве животным либо в местах, где невозможно применить ловушки и другие способы отло­ва. Отстрел — тем более, только в исклю­чительных случаях. Однако, приютов и го­сударственных пунктов временного содержа­ния отловленных животных во всей стране считанное количество. И если у кошек и со­бак, отловленных на улицах городов, где та­кие пункты имеются, еще есть шансы вы­жить (может, хозяин найдет или добрый че­ловек пожалеет и возьмет к себе), то там, где их нет, исключение становится прави­лом и эвтаназия — общей неизбежной уча­стью несчастных животных.

— Я понимаю, что безнадзорные живот­ные представляют опасность и с этим явле­нием нужно бороться, — продолжает Вик­тор, немного успокоившись. — Но давайте делать это цивилизованными методами, не устраивая бой­ню на глазах у детей и не охотясь за до­машними кош­ками и соба­ками. Два месяца назад у наших соседей пе­кинеса отстрелили — ну какую опасность он представлял?

Не желая оставлять эту историю без по­следствий, Виктор и члены его семьи побы­вали в волковысском ЖЭСе, являющемся за­казчиком данного рода акций, и в организа­ции-исполнителе — ПКУП «ВКХ». Перед ними извинились, обещали принять меры «к недопущению» подобных ситуаций в даль­нейшем. Одно только смущает: судя по офи­циальным ответам, ЖЭС и ВКХ так и не пришли к консенсусу по вопросу, кто же из них должен развешивать на дверях подъез­дов жилых домов предупреждения о том, что будет производиться отлов бесхозных животных. В ВКХ считают, что это обязан­ность ЖЭС, как организации, ответственной за придомовую территорию. А в ЖЭСе по­лагают, что поскольку коммунхоз акцию про­водит, ему и сообщать народу о времени и месте. Ни в одном из вышеупомянутых по­ложений и постановлений такие детали не уточняются. Остается надеяться, что заказ­чик и исполнитель уж как-нибудь между со­бой договорятся.

Вот уже лет десять, если не больше, в Беларуси обсуждается необходимость приня­тия закона об обращении с животными. В прошлом году в парламент был передан оче­редной вариант законопроекта, прошли об­щественные слушания. Предложений и по­правок поступило столько, что закон так и остается пока на стадии проекта. Но актив­ность общества доказывает, по крайней ме­ре, что жестокость и равнодушие большин­ству из нас все же не свойствен­ны. На это и на­дежда.