Не была изначально чужой

Мать Нины Витальевны уроженка Гомельской области, отец — родом из Алтайского края.

— Мои папа и мама были командированы в Казахстан из Сибири, где познакомились и поженились. Папа был широкоскулым, некоторые казахи считали его «своим». У меня тоже скулы выделяются. А фамилия отца, Арнаутов, молдавского происхождения. В город Рудный Кустанайской, нынче Костанайской области родители прибыли по комсомольской путевке, когда я была трехлетним ребенком. Оба имели высшее образование, работали руководителями. Папа, например, пять лет возглавлял местный горисполком, а потом стал директором одного из ведущих в республике банков.

Детство и юность Нины были счастливыми — гармоничная семья, хорошие друзья, прекрасное место проживания. Рудный — город на реке Тобол — был преобразован в 1957 году из поселка, построенного в ходе освоения железорудного месторождения и строительства Соколовско-Сарбайского горно-обогатительного комбината. Это предприятие было ведущим, градообразующим, дающим населению высокооплачиваемую работу и многочисленные социальные блага.

— Бок о бок в мире, в дружбе, сохраняя замечательные взаимоотношения, жили в нашем городке русские, казахи, немцы, представители многих других национальностей. Говорили на русском языке, дружили, влюблялись, создавали семьи. Я вышла замуж за этнического немца по фамилии Рембель, у нас родилась дочь Ангелина. Но когда он собрался уезжать на историческую родину, я наотрез отказалась. Во-первых, не могла оставить родителей, у которых я была единственным ребенком, а во-вторых — перспектива жить в полностью чужой стране меня вовсе не прельщала. Так мы с Павлом разошлись. Он женился второй раз, и с новой женой уехал на постоянное место жительства в Германию. А я вышла замуж за Олега. В новом браке у меня двое детей — дочь Алеся и сын Олег.

К слову, дочери дали имя в честь героини песни «Алеся», которую поет белорусский ансамбль «Сябры». Тогда еще речь о переезде в Беларусь или в какое-либо другое место в семье Арнаутовых не шла. Мама Нины, считающая себя белоруской, была чрезвычайно рада такому имени внучки. Семья неизменно интересовалась судьбой Беларуси. Особенно после распада Советского Союза. Радовались старшие и младшие Арнаутовы, что народ этой близкой по духу республики решил идти не по пути обвально-разрушительных реформ, а дорогой созидательно-эволюционных преобразований. Стали подумывать о переселении. Родители постоянно откладывали переезд, слишком много сил было отдано городу. Они создали Рудный, они всем сердцем любили свое создание:

— Помню, как начинал строиться в городке спортивный комплекс. Где-то там, наверху, говорили «нет». А отец мой считал иначе. Ездил в Алма-Ату, даже в Москву, чтобы решить вопрос о строительстве. И добился своего.  Потом к нам на тренировки приезжали фигуристы с Ленинграда и других больших городов. В городе было много парков, культурно-развлекательных центров. Улицы были чистыми и ухоженными, благоухали зелеными насаждениями. Я понимаю, как тяжело оставлять то, что ты делал, как больно смотреть, что все это рушится…

Без стабильности жить невозможно

— В 90-х годах начали приватизироваться заводы, фабрики, комбинаты. В том числе и наш горно-обогатительный комбинат. Многие люди потеряли работу и начали уезжать из страны...

В середине 90-х годов 19-летняя дочь Ангелина решила, что хочет уехать жить к родному отцу, в Дюссельдорф. Нина Витальевна разрешила. После отъезда дочери семья тоже окончательно решилась на переезд. Куда, вопрос даже не стоял, был один вариант — Беларусь. Родители радовались, что семья дочери уезжает из Казахстана именно в Беларусь:

— Сейчас мне кажется, что я всегда знала, насколько здесь хорошо. В 1997-м позвонила мамина сослуживица, которая раньше уехала на Гродненщину. Своим рассказом о здешней жизни она укрепила мое желание жить именно в этой области. Тем более, что в Верейках была для меня работа по специальности — ставка врача функциональной диагностики. В 1997 году мы продали дом в Рудном, купили квартиру в Верейках и быстро перебрались на новое место жительства.

Генетическая память

Беларусь оказалась именно такой, какой представлялась в мечтах — красивая и благо­устроенная страна с чистыми уютными городами, ухоженными сельхозугодиями, богатой природой. Одним из первых чувств Нины Витальевны была гордость за белорусский народ.

— Отец часто говорил, что это единственная республика развалившегося СССР, которая пошла правильным путем, сохранив государственную собственность, не дав разграбить заводы и фабрики своим и чужим «бандитам», не позволив стране окунуться в так называемое псевдодемократическое болото. Я убедилась в этом почти сразу по приезду сюда. За почти четверть века это убеждение стократно окрепло.

Нина Витальевна говорит, что ностальгии, как таковой, у нее не было. С первых дней преобладало чувство возвращения на желанную Родину:

— Я родилась в Сибири, больше тридцати лет жила в Казахстане, а чувство настоящей Родины испытала, приехав в Беларусь. Казалось, что я знаю эти чудесные места много лет, что мне знаком здесь и близок каждый участок земли, каждое деревце, каждый уголок. Наверное, это генетическая память.

В Верейках семья быстро стала своей в полном смысле этого слова. Нина Витальевна и Олег Александрович работали, дети ходили в школу, жизнь была хорошей и радостной. Только чувство переживания за родителей оставалось. И оказалось оно не напрасным:

— Однажды родители получили пенсию, и папа сразу ушел в магазин. А мама не заперла дверь. Зашел наркоман и, приставив ей нож к горлу, потребовал деньги. Мама, у которой был порок сердца, потеряла сознание. Когда вернулся отец, деньги и все остальное, мало-мальски ценное, было вынесено. А мамино здоровье подорвано навсегда. Она вышла из больницы, но сил у нее ни на что не было. Даже на переезд, на который они уже решились. Через полгода она умерла. А я поехала забирать к себе папу.

Чувствовал себя как дома

Нина Витальевна и Олег Александрович ­купили отцу квартиру в Берестовице. Впервые попав в республику, он, как ни странно, тоже почувствовал с ней душевную близость. Любил ходить по улицам, беседовать с людьми. Отмечал часто, как довольны белорусы своим Президентом.

— Папа — труженик тыла, приравненный к участникам Великой Отечественной войны. В Казахстане никто об этом даже не вспоминал, а здесь с первого дня пребывания его начали навещать, беседовать, интересоваться, как живет, в чем нуждается, чем занимается. Этот факт отца радовал. Он с радостью рассказывал обо всем, о чем его спрашивали. За неполные десять лет жизни здесь отец  стал настоящим белорусом, полюбил белорусскую кухню, музыку, историю. Его знали и любили и в Берестовице, и в Верейках. Он очень гордился местом своего жительства, — вспоминает Нина Витальевна.

Умудренный жизнью мужчина знал судьбу многих переселенцев. И в Россию, и в Америку, и, особенно, в Германию. И был уверен, что никому не повезло так, как семье его дочери. Большая часть, уехав в другую страну на постоянное место жительства, не смогла устроиться работать по специальности, приобрести достойное жилье, не наладила добрососедских отношений с новыми земляками…

Его дочь, зять и даже внуки тоже знают об этом. Не понаслышке знают, а судят по жизни в Дюссельдорфе своей дочери и сестры.

— Ангелина уехала жить к отцу-немцу. Она тоже немка. Не скажу, что живется ей плохо. Но… Там она, умница и отличница, окончила училище, работает поваром. Ее муж, такой же немец-переселенец — тоже. Здесь они могли бы получить в разы лучшее образование. Как, например, Алеся, — технолог пищевой промышленности. Сын тоже окончил то учебное заведение, которое захотел. Только недавно Геля выплатила кредит за дом, в котором проживает. Мы здесь собственное жилье имеем давно. Когда она к нам приезжает, всегда восторгается чистотой и ухоженностью улиц, даже сельских, отдаленных от города. Там такого нет, несмотря на известную «немецкую аккуратность». Чтобы питаться так, как мы, не экономить воду и электричество, в Германии надо работать на трех работах, а не на одной. Перед началом пандемии я каждый год ездила к дочери. Гостила не только у нее, но и у многих своих подруг — этнических немок, которые перебрались на историческую родину. Не живут они так хорошо как я. Более того, из Германии многие вернулись обратно. А из Беларуси — никто.

Не наше — не для нас

Когда в августе прошлого года в Беларуси был брошен серьезный вызов суверенитету и стабильности, семья Арнаутовых-Юняевых в первых рядах встала на защиту белорусской государственности.

— Я знаю, что здесь пытались использовать отработанные технологии «уничтожения независимых государств». Я знаю также, к чему бы это привело. К счастью, попытка не удалась, — с уверенностью говорит Нина Витальевна.

Она помнит тот день 9 августа, когда она лежала в гродненской больнице. Нина Витальевна с соседками по палате тоже ходили голосовать. К слову, все как одна, отдали голоса действующему президенту:

— Мы обсуждали выборы и раньше, я знала о выборе многих своих знакомых и была крайне удивлена, почему кто-то мог считать, что ­Лукашенко не победил на выборах.

Сейчас, встречаясь с так называемыми борцами за демократию и западные ценности, она не старается кого-то убедить в том, что не может у нас быть Запада, что не нужен он нам:

— Я просто привожу примеры из своей жизни. И про приватизацию, и про эмиграцию, и про многое другое. Неплохо это действует, задуматься заставляет каждого. О том, что не наше. Что не для нас. Что нам не нужно.

А общается она сейчас со многими людьми.

Хозяйка агроусадьбы

Когда умер отец Нины Витальевны, его квартира некоторое время стояла пустой. Потом ее продали, и семья приобрела домик в деревне Пожарки:

— Идею подал сын Олег. Я в это время уже была на пенсии. Понравилась идея и моему мужу. И вот мы уже второй участок выкупили. Все здесь сделано своими руками. Оба мои Олега рукастые, работящие. Сейчас, например, освоили японскую технологию обжига дерева. На этом участке просто красивая деревянная мебель, сделанная их руками, а на второй — то же самое, только по самой современной технологии.

Агроусадьба «Пожарки» славится шикарной русской баней на березовых дровах. Но это не единственное ее достоинство…

Мы с Ниной Витальевной шли по ее усадьбе. Красиво здесь, дышится легко. Каждое сооружение, каждая вещь говорят о том, что делали их неравнодушные и талантливые люди. Хозяйка агроусадьбы, расхваливая своих мужчин, о себе скромно умалчивала. Хотя потом оказывалось, что эта картина ею вышита, и это панно ее руками сделано… Она отлично шьет, вышивает, готовит национальные блюда двух кухонь — белорусской и казахской. А еще умеет делать вкусные и ароматные чаи. Сама убедилась.