Ермольчик признан виновным в геноциде - преступлении, предусмотренным ст.127 УК. В связи с его смертью приговор постановлен без назначения наказания.
"Совершенное Ермольчиком преступление сроков давности не имеет. Факт постановления в отношении Ермольчика обвинительного приговора имеет важное значение для утверждения исторической правды и справедливости", - отметила государственный обвинитель Наталья Соколова в комментарии журналистам после оглашения приговора.
В истории суверенной Беларуси это уже пятое дело в отношении нацистского палача.
Раскрываем подробности дела карателя Ермольчика, зверски убившего 247 мирных жителей. Эксклюзив СБ
Надежда Дейкун — одна из трех выживших в расстреле в лесу возле местечка Хойники в декабре 1942 года: «Нас привезли к ямам и начали раздевать… По два человека к яме. Стали стрелять. Мне пуля попала в затылок, через щеку вышла… Упала я… Потом всех расстреляли, присыпали землей. А потом я слышу, как кто‑то еще ворочается. Ну, и одна одну вытащили из ямы и ушли».
…В 1964‑м в антифашистской немецкой газете «Ди тат» появилась статья о том, что в городе Целле, ставшем убежищем для нацистских отбросов, на улице Хуговег, 8, живет некий Альберт Крюгер — на самом деле Александр Ермольчик, совершивший страшные преступления на своей родине в Хойникском районе.
Надежда Дейкун.
Людей забивал в бочки и закапывал…
Немецкие журналисты из «Ди тат» писали в Хойники и получили ответы, которые потрясли их. Местные жители описывали преступления, которые Ермольчик совершал против своих земляков. «Нам непонятно, — писали в ответ белорусы, — почему ваше правительство до сих пор не выдало этого преступника советским властям. Разве неизвестно, что творило у нас это чудовище?»
Репортеры не стали перечислять в статье длинный список злодеяний, о которых рассказали люди. Это рассказ о бесчинствах садистов, уверенных в своей безнаказанности… Немецкие власти, говорится в статье, несут ответственность за то, что разыскиваемые за рубежом преступники могут безнаказанно жить в Германии и даже получать гражданство.
СПРАВОЧНО
Александр Ермольчик.
А. Ермольчику из деревни Мокиш Хойникского района Полесской области (Гомельской обл.) в 1941 году было 26 лет. С началом войны дезертировал из Красной армии, вернулся домой и пошел служить фашистам. Из постановления от 12 августа 1969‑го (г. Гомель) о возбуждении уголовного дела в отношении А. Ермольчика: «Ермольчик А. М. с осени 1941 до осени 1943 года находился на службе у оккупантов сначала в должности следователя, а потом начальника (коменданта) Хойникской районной полиции». Часто по своей инициативе арестовывал, допрашивал, подвергал истязаниям, пыткам, расстрелам ни в чем не повинных советских граждан, руководил подчиненными ему полицейскими при проведении карательных операций. Хозяевам говорил, что ликвидировал партизан. С 1960‑го жил в ФРГ под именем Альберт Крюгер.
По делу Ермольчика доказано 25 эпизодов геноцида белорусского народа в годы Великой Отечественной войны. Фигурант умышленно лишил жизни не менее 247 человек, в том числе не менее 37 детей.
…Осенью 1941‑го в полиции оккупированных фашистами Хойников объявился новый следователь — Александр Ермольчик. Как потом говорили на допросах его подчиненные, низкорослый, с лицом, изрытым следами оспы. Составленные им протоколы были короткими, написаны с ошибками и обычно заканчивались словами «гражданина такого‑то расстрелять» и подписью «Ермольчик».
Наталья Соколова, государственный обвинитель по делу нацистского полицая А. Ермольчика, огласила в суде среди прочих протокол допроса его брата, Василия Ермольчика. Он был допрошен в 1969 году в Гомеле, рассказывал про убийство женщины и ее несовершеннолетнего сына в деревне Рудное осенью 1942‑го: «Брат стал допрашивать гражданку Назаренко, требуя подтверждения, что ее старший сын ушел в партизаны». Угрожал расстрелом, а потом, говорит Ермольчик‑младший, выстрелил из пистолета в младшего сына Назаренко и убил его: «А Макаров Николай расстрелял ее. Все это происходило в моем присутствии».
Тела, сообщил допрошенный в августе 1969‑го Н. Макаров, по указанию А. Ермольчика «были забиты в две бочки и закопаны недалеко от дома Назаренко». Затем преступники разграбили дом. Старшего сына Назаренко они убили ранее, сводя личные счеты.
«Мне известно, — говорил Макаров, — что большинство преступлений Ермольчик совершал по его собственной инициативе, без ведома немецких оккупационных властей. Ермольчик был не просто убийца, а садист и бандит. Он расправлялся над ни в чем не повинными людьми путем удушения брючными ремнями, расстрелянных им граждан забивал в бочки и закапывал, сжигал раненых и трупы убитых на костре, расстреливал женщин и детей, а докладывал оккупационным властям, что он расправился с партизанами».
«Меня сбросили на трупы, сверху свалили еще два трупа. Было трудно дышать…»
В Хойникском районе фашистские холуи с первых дней творили страшное. Расстреливали, жгли на кострах людей… Ермольчик отдавал приказы и лично калечил, убивал своих земляков. Старался — за полгода «дослужился» до главы полиции района. Назначение отметил расстрелом в Хойниках женщины с тремя детьми в возрасте 5 — 8 лет.
С прокурором района Андреем Судомом идем к месту расстрела в декабре 1942‑го жителей деревни Вить (в годы войны деревня называлась Гноев). В прошлом году, говорит прокурор, здесь обнаружили останки не менее 39 человек, не менее 15 из них — останки детей.
Андрей Судом.
Костные останки расстрелянных жителей деревни Вить (Гноев).
Тогда выжил только 11‑летний Коля Волошин. Именно он помог выйти на след нескольких убийц, а в марте 1944‑го давал показания во время военно‑полевого суда в Хойниках.
Военно-полевой суд в Хойниках, март 1944 года.
Судили троих. Новик, Короткевич, Гордеенко бежали из армии, прибились к фашистам, чтобы потом вместе с ними на своей земле истреблять своих земляков… Тот же Короткевич лично застрелил из винтовки девочку, добил еще одного раненого подростка, стрелял по убегавшему мужчине, убил председателя местного колхоза… Жертвами отморозков в основном были женщины и дети.
Об этом свидетель Коля Волошин подробно рассказывал трибуналу. Говорил о том, как в набитой людьми машине его семью и других сельчан вывезли на колхозный двор за деревней: «Мы поняли, что нас привезли убивать. Поднялся плач, крики. Полицейские начали за руки и ноги стаскивать людей с машины и подводить к яме по одному». Начали расстреливать. «Когда мы подошли к яме и стали около поваленных трупов, то полицейские стали сзади стрелять из винтовок… Я упал и притворился мертвым. Было очень страшно». «Меня сбросили на трупы, сверху на меня свалили еще два трупа. Мне было трудно дышать, весь я был в крови».
Выживший в расстреле Николай Волошин (крайний справа в первом ряду).
Эти тела, возможно, во второй раз спасли мальчику жизнь. Для верности кто‑то из палачей бросил в яму гранату. Взрывом ребенку оторвало палец, но и тогда он не закричал. Наверное, тоже от страха. Или от боли потерял сознание… «Стало тихо. Я долго лежал в яме, а к вечеру выбрался из нее». Тогда только заметил, что отбит палец левой руки. После войны Коля часто приходил на место массового убийства…
Насиловали и убивали девочек. Старшей было 18, младшей 10 лет
Вот еще из озвученного в Верховном Суде. В августе 1942‑го в лесу за деревней Омельковщина Ермольчик с группой полицаев расстрелял семью лесника Гронского, в его доме повесил на ремне двух советских военнопленных.
…Деревню Хвойное постигла участь Хатыни. Карательный отряд с участием доморощенных полицаев заживо сжег стариков, женщин, крошил головы малолетним детям. Учителю, судорожно цепляющемуся за ограду школы, отрубили руки и самого бросили в огонь. В деревне Алексичи в августе 1942‑го сожгли 123 двора, людей сожгли — всего 366 человек.
…В октябре 1942‑го за Хойниками были убиты не менее 54 подпольщика, вчерашних школьников. Расстреляны, как сказано в протоколах допросов, по инициативе Ермольчика и с его личным участием. В тех же протоколах указано: убийцы не были уверены, что эти дети — подпольщики... Той же осенью полицаи задержали в Хойниках мужчину. При обыске нашли его фото в форме офицера Красной армии. Дальше допрос, избиения, пытки… Ермольчик облил человека бензином и поджег. Несмотря на дикие муки, офицер даже имени своего не назвал.
…На месте уничтоженной фашистами деревни Волоки — давно новые дома, теперь это часть Хойников. Здесь Ермольчик со своей бандой 14 октября 1942‑го убил семью командира партизанского отряда Василия Карася. В деле есть показания свидетелей — жителей д. Волоки, допрошенных в ноябре 1943‑го. Жена командира Софья и пятеро детей (им было от 2 до 11 лет) находились дома, рассказывала их соседка Прасковья Гаврильчик. Она видела, как полицаи окружили дом. Как один из них держал за горло 7‑летнюю девочку, слышала, как та хрипела. Видела, как схватили еще одного ребенка. Слышала крики… Выстрелов не было.
Софью избивали, сломали руки, устраивали в доме засаду, требовали сказать, где муж. Особенно старался А. Ермольчик. Мать Софьи Агафью Ерашок полицаи выгнали из хаты, но она спряталась неподалеку и наблюдала: «Дети сильно плакали, а старшая причитала: «За что вы, дяди, мою маму бьете!» Тут я увидела, как полицейский Сурица принес откуда‑то мою внучку Нелю и ударил ее головкой об угол дома. Тут я потеряла сознание».
Преступление, говорит прокурор Андрей Судом, группировка Ермольчика совершала в темное время: «Выстрелов не было, боялись мести партизан. Вся семья была убита жестоким образом. Кого‑то прокалывали штыками, самую младшую девочку, двух лет, взяли за ноги и разбили голову об угол дома».
Сельчане рассказывали, что тела женщины и детей увезли полицаи.
Где захоронены убитые, не знают до сих пор — останки не обнаружены. Однако не исключено, что увезли их в сосновый лес за хойникским кладбищем — место, как показывали свидетели, ставшее большой могилой для мирных граждан. Есть основания полагать, что именно здесь закапывали большинство убитых. В этом же месте в феврале 1943‑го отморозки во главе с Ермольчиком изнасиловали 11 девочек из деревни Рашев, а потом многих из них убили, в том числе дочь священника Раю Крот. Родителям говорили, что отправят на работу в Германию… Самой старшей из девочек было 18, самой младшей 10 лет.
Изверг пополам разрубил ребенка…
Известен звериный оскал предателей при расправе в районном центре Брагин (рядом с Хойниками) над семьей еврея Левина, зачитывает в суде страшные строки гособвинитель Соколова. Один из шайки Ермольчика разрубил саблей голову главы семьи. Затем его жену, которая в ужасе пятилась назад, прижимая к себе детей.
Следующим взмахом изверг пополам разрубил старшего ребенка… Выпавшего из рук матери грудного ребенка поднял за ножки и разбил о колеса стоявшей рядом телеги. С окровавленными руками вытянулся перед жандармом, ожидая похвалы.
Примерно в то же время, в феврале 1943‑го, Ермольчик с полицаями появился в деревне Омельковщина. Приказал собрать людей и посадить их на снег. Подошел к пожилой женщине по фамилии Гуляй, спросил, как зовут. «Спляши что‑нибудь, фамилия у тебя больно хороша. Давно не видал, как бабы пляшут... Что морду воротишь, не нравлюсь?» — и с этими словами выстрелил в женщину из пистолета. Выхватил автомат и стал расстреливать сидящих на снегу.
Не жалел садист даже родню. В августе 1943‑го группировка Ермольчика столкнулась с партизанами, одним из которых оказался его родственник Семен. Мужчину убили. А потом в деревне Мокиш убили его жену и грудного ребенка. Их дом подожгли.
В этой же деревне в ночь с 19 на 20 сентября 1943‑го Ермольчик с полицаями захватили тяжело раненную партизанку. Привезли в районную полицию и после допроса расстреляли во дворе. Девушка не сказала ничего, на допросах давала ложные сведения, назвалась Таисией Сергеевой.
Есть основания полагать, что это родственница моей собеседницы из Гомеля Валентины Шимбалевой — Нина Кечко, партизанка отряда им. Чапаева. О ней с осени 1943‑го семья не знала ничего.
Валентина Федоровна показала мне письмо из «Гомельской правды», которое в 1963 году получил ее отец. В письме говорится, что в редакции имеется немецкий протокол допроса от 20 сентября 1943‑го (предположительно) его сестры. А также донесение партизан, в котором сказано, что в ту ночь отряд потерял отважную партизанку Нину Кечко. Она была и медсестрой, и разведчицей, и связной, и бойцом.
— Полицейские бросили ее на подвоз, сами на ней сидели, — рассказывает Валентина Шимбалева. — Они были пьяные, горланили. Хвастались, «какая птица» к ним попала. Ермольчик пытал Нину лично...
Людмила Гладкая и Валентина Шимбалева.
Партизаны собирались вывезти девушку, но не успели. Ермольчик их опередил… Так на двадцатом году жизни погибла отважная партизанка. Согласно рапорту вахмистра охранной полиции жандармского округа в Речице, это произошло 24 сентября 1943‑го.
«Если отец родной не поддержит политику, которую я веду, я и его расстреляю»
Начальника хойникской районной полиции на допросах упоминали практически все свидетели как садиста, лично расправлявшегося над людьми. Из протокола допроса его брата В. Ермольчика, допрошенного в 1969 году: «Мне известно, что он лично допрашивал, истязал и расстреливал советских граждан, участвовал и руководил карательными операциями, а также жестоко расправлялся со своими жертвами».
О зверствах под руководством Ермольчика‑старшего подробно рассказывал приехавшему в 1969 году в Гомель из ФРГ следователю еще один полицай — Николай Макаров. Вехтер спрашивал:
— Вы сказали, что иногда основанием для ареста и дальнейшего расстрела служило только то обстоятельство, что один из членов семьи находился в партизанах, и за это расстреливали всю семью, включая детей.
Из протокола допроса полицая Н.Макарова в августе 1969 года.
— Даже сам замначальника жандармерии Пицек говорил, что мы воюем против партизан, но зачем же расстреливать детей. В некоторых случаях Ермольчик обманывал, говорил, что это партизаны, и расстреливал.
Был случай, когда он расправился с двоюродным братом в Мокише. Уничтожил всю его семью, а немцам доложил, что они были партизанами, хотя на самом деле семья к партизанам отношения не имела. Расстреливали и за личные счеты, как это было с семьей Назаренко.
Макаров добавил: «В разговоре со мной он как‑то сказал: «Если отец родной не поддержит политику, которую я веду, я и его расстреляю».
А. Ермольчик сбежал. Для его розыска в августе 1969‑го БССР было возбуждено уголовное дело. Тогда выяснилось, что преступник стал Крюгером и спокойно жил в ФРГ. Выдать его немецкая сторона отказалась: мол, сама разберется.
О том, как вышли на след полицая, нашей газете в 2006 году рассказывал бывший начальник следственного отделения УКГБ по Гомельской области Юрий Кудрявцев: «После войны удрал с женой в Германию, там развелся, женился на немке, взял ее фамилию и стал Альбертом Крюгером. В Ленинграде мы нашли его дальнего родственника, вроде двоюродного племянника, и уговорили поискать дядю через Красный Крест. И они нашли Ермольчика с помощью первой жены, которая в то время жила уже в Австралии. Племянник написал ему письмо — и он ответил. Генеральная прокуратура направила в Германию запрос о выдаче Крюгера. А они — нам: докажите, что это он. Доказали».
Со слов Юрия Кудрявцева, в 1969‑м на Гомельщину из ФРГ приезжали прокурор, следователь, адвокат Ермольчика и переводчик. Посмотрели архивные документы, допросили свидетелей, в Хойниках сняли на видео могилы и места расстрелов. Уехали и потребовали выслать свидетелей для очной ставки. «Не верилось, но Ермольчик тогда даже не находился под стражей, на очную ставку его... пригласили из дома».
Люди даже через четверть века узнали палача, говорил офицер госбезопасности: «Для опознания у них представляют не трех человек, как у нас, а 8 — 10, дают им номера, а потом спрашивают у нашего деда‑свидетеля: «Под каким номером?» Тот отвечает: «Под третьим». Затем меняют местами и снова спрашивают, тот говорит: «Под десятым». На третий раз дед не выдержал: «Вы с него, с этой сволочи, хоть шкуру сдерите, я его все равно узнаю!»
Германия не хотела, чтобы стало известно о масштабах геноцида на нашей земле, поэтому процесс затягивала как могла. Обвиняемый заявлял, будто ничего такого не делал, ничего не помнит, приказов, мол, не отдавал, никого не пытал, не сжигал, не расстреливал…
Да, в Верховном Суде заведующий музеем Гомельского дворцово‑паркового ансамбля Юрий Панков цитировал книгу немецкого исследователя Ульриха Фридриха Опфермана. Автор описывает судебные процессы над военными преступниками в ФРГ, в том числе над Ермольчиком‑Крюгером. «Даже некоторые немецкие исследователи соглашаются с тем, что дело Ермольчика в ФРГ замалчивалось, — говорит Юрий Панков. — Хотя за границей об этом процессе упоминали, к примеру в Колумбии, США, Австралии. Но в Западной Германии о нем практически ничего не известно. Зачем показывать, каких мясников покрывали».
Показательно, что судебным следователем по делу Ермольчика был «интересный человек»: член НСДАП, с мая 1940‑го — в фашистской армии, в 1943 году ему было присвоено звание обер‑лейтенанта... Понятно, что и он не стремился помочь германским судьям, и без того переутомленным делом Ермольчика‑Крюгера. Преступник приболел, жаловался на нарушения сердечного ритма, потемнение в глазах и мерцание, пошатывание при ходьбе… В общем, следствие прекратили. Негуманно беспокоить нацистского холуя, жалующегося на подорванное трудами здоровье. Так и болел, пока не помер в 1984 году.
Обвинительный приговор преступнику 20 ноября этого года вынесли в Беларуси.
Оглашение приговора. Судебная коллегия, председательствующий по делу — судья Верховного Суда Алексей Хлыщенков.
Оперативные и актуальные новости Волковыска и района в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь по ссылке!
Правила использования материалов "Наш час" читайте здесь.