Встречи были организованы для родителей девятиклассников в СШ № 3, медработников Волковысской ЦРБ, с которыми специалисты вели речь об особенностях межведомственного взаимодействия при выявлении случаев насилия в семье, и даже для самих агрессоров, которым предлагали сказать насилию «нет», начиная с самих себя. Покупателей городских магазинов знакомили с проблемой через информ-дайджест «Стоп насилие!». Для пар, вступающих в брак, организовали в эти дни информационно-профилактическую беседу в клубе «Гармония» на тему «Семья — главная жизненная ценность!». Разговор вели с социальными педагогами и учащимися лицея, с соцработниками и даже водителями. На базе ГУ «ТЦСОН Ленинского района г. Гродно» был проведен «круглый стол», в разговоре за которым приняли участие представители ОО «Радислава», национальные эксперты ЮНФПА. Речь здесь шла в том числе и о психологических аспектах работы с пострадавшими.

Бьет — значит… бьет

Национальная статистика подтверждает международную: в Беларуси психологическому насилию подвергаются четыре из пяти женщин, физическому — каждая четвертая. Из них лишь около 30 процентов обращаются за помощью. Специалисты подсчитали: за свою жизнь 77 процентов женщин сталкиваются с одной или несколькими формами партнерского насилия. Каждое четвертое женское самоубийство в Беларуси — следствие насилия в семье. Первый шаг остановить насилие — начать о нем говорить.

Вопреки общеизвестной поговорке, бьет — значит... бьет. И любви насильно не бывает. Похоже, жертвы домашнего насилия начинают это понимать. Они снимают темные очки, выходят из тени своих домомучителей и не стесняются об этом рассказывать. Понимают, что теперь прощать — стыдно. Осознав это, Елизавета М. решилась на откровенный разговор с корреспондентом.

Родилась Лиза в России. Ее мама была русской, отец — выходец из восточной страны. Воспитан он был  в духе уважения и почитания женщины. Отец ни разу слова плохого в адрес мамы не сказал, так что все пятеро детей и у них выросли замечательными людьми. В семейной жизни, кстати, все, кроме Лизы, были счастливы.

С будущим своим мужем Елизавета училась в одной школе. Правда, к нему больше подходило слово «мучился», но никак не «учился». Да и поведения он всегда был неудовлетворительного. Если бы девушке в старших классах сказали, что она выйдет за этого «неуда» замуж, рассмеялась бы в глаза любому. Да судьба-злодейка почему-то свела их вместе, в одну семью.

Жизнь не ладилась с самого начала. Муж любил выпить, а ее — ударить сначала словом, а потом и физически. Уходила Лиза к родителям не один раз — и одна, потом с сыночком, а потом и с двумя детками. Муж через день-другой являлся, просил прощения или угрожал, мама требовала: «Мирись! Как дети без отца-то?». И она, взрослая женщина, возвращалась, надеясь, что в этот раз точно все изменится к лучшему.

Сейчас, на пороге своего 70-летия, Елизавета удивляется самой себе: как могла она верить, что насильники бывают бывшими, почему отвечала «да», когда надо было сказать решительное «нет!» в первый же раз? Ведь понимала всегда, что проблемы с агрессией есть у каждого человека. Давка в автобусе, пробки, неурядицы на работе. Кто-то швыряет телефон, кто-то рвет бумаги, оскорбляет продавщиц в магазине. Причины психологического насилия найти нетрудно, но рукоприкладство оправдать просто невозможно. Она же, получается, оправдывала, а самое страшное — прощала, страдая сама и мучая детей. Уже много лет именно это они ставят матери в укор.

Как бы то ни было, Лиза терпела. Тем более, что личные беды в какой-то момент заслонила беда большая: отец ослеп, а у мамы случился инсульт. Пришлось уйти с хорошей должности, устроиться на посменную и нижеоплачиваемую работу, чтобы ухаживать за ними. Только похоронили родителей, как на родине произошел межнациональный конфликт. Материнский инстинкт требовал незамедлительно увезти от беды детей. А это оказалось возможно только вместе с мужем. Одну ее разве что какой-нибудь колхоз приютил бы — бедность женщину страшила. Полной семьей они уезжали к родственникам мужа, в неизвестный Волковыск совсем не знакомой Белоруссии. Взвесив все «за» и «против», Елизавета выбрала второй вариант, в душе надеясь, что все эти невеселые события установят мир в их семействе.

Первое время почти так и было. Сегодня, прокручивая бесконечно длинными ночами заезженную пластинку, она понимает, что относительно спокойной жизнь была не потому, что муж осознал пагубность своей привычки и взялся за ум, а от того, что водка продавалась по талонам. Практически вдвоем, собственными силами, они и дом построить сумели. Переселились в сырые, только что оштукатуренные комнаты, мечтая о счастье. Но счастье на этом и закончилось — в стране отменили талоны. Водки стало много, покоя и мира пропорционально этому — меньше. Каждого вечера ждали с детьми со страхом. Стемнеет, а они сидят одетые. Хозяин в двери, они — из дома в никуда. Лето, зима ли, стоят под окнами, ждут, пока его голова не упадет на стол, только тогда позволяли себе зайти в дом и лечь спать. К Лизе придирался муж бесконечно, удовольствие доставляло ему унизить ее словом, толкнуть, заорать на нее матом. Не жалел и детей. Когда выдала дочку замуж, женился сын, вздохнула немного свободней — хотя бы они уже страдать не будут. Но для нее самой ад только начинался.

Летом ночевала на чердаке, зимой до самого закрытия грелась в магазинах. Если удавалось, заперевшись, мышкой оставаться в своей комнате, включала радио на полную громкость, чтобы не слышать его криков и ругани. Но он был громче любых громкоговорителей. Донимать ее для него было усладой. Приводил в дом пьяные компании, вино с водкой лились рекой. Заканчивалось спиртное, даже среди ночи мог вызвать такси и найти добавку. Не раз собутыльники чистили после «получки» его карманы, а муж обвинял в краже Лизу. Когда терпение заканчивалось, вызывала милицию. Да надоело ходить по судам, тем более, что все заканчивалось штрафами. Даже, когда чуть не задушил ее (спасибо соседям, спасли), дали всего лишь миллион штрафа. Однажды, правда, и статья «за истязание» была — когда вилами чуть не заколол. Полгода дали, да амнистия приключилась. И новый повод для издевательств: «Чья взяла?». Отправляли и в психиатрическую больницу, где продержали совсем чуть-чуть. Официально оформила развод, ведь на семейные скандалы реагируют мягче. Но ничего не изменилось. Поделить дом, сделав отдельный вход, не удавалось из материальных соображений, да и не спасло бы это ее от насилия. Дожилась в такой обстановке до того, что хотела себя жизни лишить. Соседи посоветовали обратиться в собес.

Специалисты определили ее в кризисную комнату, о существовании которой она даже не догадывалась. В день нашего разговора исполнился ровно год, как Елизавета ушла в новую жизнь. Здесь тоже не все так просто. Тяжелым камнем лежит на душе ссора с дочерью, предложившей ей снимать квартиру. Переживает за сына, у которого тоже не ладится семейная жизнь. В тишине и покое, не видя своего мучителя, она как будто бы и ожила, но воспоминания и сожаление о так горько прожитых годах не дают ей мира в душе. Днями вяжет, вышивает, плетет из бумаги корзиночки — надо чем-то обязательно занять хотя бы руки. Повернуть в другое русло мысли не удается — в прошлом все страшно. О будущем тоже думать боится, ведь определенности нет никакой: нынешнее ее жилье на районе — временное. Но одно женщина знает точно: насилия над собой она больше не потерпит.

Инна КОВАЛЕВИЧ, психолог Волковысской ЦРБ: Домашнее насилие: это больше, чем семейный скандал

Когда люди слышат о семейном насилии, первый образ, который возникает у них в головах — избивающий жену муж. Да, физическое насилие — глубокая и сложная проблема нашего общества. На фоне ужасающих историй об избиении остальные элементы домашнего насилия нивелируются, остаются незамеченными, однако наносят также большой вред, где результатом может быть не только развитие психических расстройств, а и доведение до суицида.

Отдавая дань стереотипам, домашнее насилие мы рассматриваем в связке «муж—жена», в то время, как ему в равной степени подвержены все участники, независимо от возраста, пола и состава семьи.

Связи «насильник—жертва» могут быть самыми неожиданными, поэтому я расскажу о насильнике и жертве без ролевой привязки.

Домашнее насилие может быть:

— физическим — это угроза причинения физического вреда кому-либо из членов семьи и любые  внешние воздействия, которые приводят к болевым ощущениям и травмам, закрывание в помещении, особенно нежилом;

— сексуальным — это вид домогательства, выражаемый в форме как навязанных сексуальных прикосновений, сексуального унижения, так и принуждения к сексу и совершения сексуальных действий (вплоть до изнасилования и инцеста) против воли жертвы,  а также насильственный просмотр видео сексуального характера; привлечение кого-либо третьего к половому акту (смотреть, снимать, участвовать); применение силы и неоговоренных элементов «игры» во время полового акта и т. д.;

— психологическим (эмоциональным) — это угрозы, грубость, издевательства, оскорбление словом и любое другое поведение, вызывающее отрицательную эмоциональную реакцию и душевную боль. Они, хотя и не оставляют синяков на теле, могут быть намного разрушительнее и вкупе с другого рода воздействиями, в том числе физическими, сильнее травмируют психику;

— экономическим — единоличное распределение средств семейного бюджета доминирующим членом семьи и строгий контроль за расходом денег с его стороны, является одной из форм выражения эмоционального давления и оскорбления. Это и запрет работать, изъятие денег, контроль над расходами и требование отчетности за каждую потраченную сумму, выделение денег только по «уважительной просьбе» или на проживание; сокрытие доходов и несправедливое разделение материальных благ.

Последствия семейного насилия во многом соответствуют симптомам посттравматического стрессового расстройства. На психологическом уровне отмечаются нарушения сна, кошмары, повторяющиеся воспоминания, сложности с концентрацией внимания, повышенная тревога и возбудимость, гиперактивность. На физиологическом — ощущение нехватки воздуха, дискомфорта в желудке, внутренние спазмы, головные боли, снижение интереса к сексу вплоть до полного равнодушия. На уровне поведения могут случаться членовредительство, суицидальные попытки или мысли, злоупотребление алкоголем или наркотиками, проблемы с питанием (булимия или анорексия), беспорядочная смена сексуальных партнеров.

Особенностью состояния человека, пережившего насилие, является выраженное чувство вины за случившееся, кроме того, присутствуют чувства ненависти к насильнику, ужаса и обиды, как следствие — возникает неприятие и отвержение собственного тела. Резко падает самооценка. Эмоциональное расстройство может принимать различные формы — от замкнутости и ухода в себя до страха и неспособности оставаться одному.

Обращение за профессиональной психологической помощью требует определенной доли мужества от пострадавшего. Иногда с момента совершения насилия до момента обращения за помощью проходят годы.

В настоящее время помощь жертвам семейного насилия осуществляют как специализированные учреждения: кризисные центры для женщин, приюты для жертв насилия, так и территориальные учреждения социального обслуживания; работают «телефоны доверия», центры психологической помощи, центры социальной помощи семье и детям, консультирующие своих клиентов по всем жизненным проблемам и оказывающие психотерапевтическую поддержку.

Никто не заслуживает насилия. Самый действенный способ защитить себя — это, к сожалению, полный разрыв отношений. Но терпеть всю жизнь, остаться, мучить себя и детей — гораздо худшее и болезненное решение.

Выбор всегда за вами.

Территориальный центр социального обслуживания населения Волковысского района предоставляет временный приют в «кризисной» комнате гражданам, пострадавшим от насилия в семье, а также оказавшимся в другой сложной жизненной ситуации.
Телефоны: 8 (044) 59-59-408 (конфиденциально, круглосуточно, без выходных); 4-34-68 (в рабочее время).