Одна улица в три десятка домов имеет ответвление влево напротив пустующего здания бывшей школы. Когда-то, в недалеком даже прошлом, в каждом из этих домов было многолюдно и шумно, приусадебные участки утопали в зелени и цветах, из сараев слышалось мычание, хрюканье и кудахтанье. Собаки и кошки, сытые и довольные, сонно несли охрану около добротных калиток, на скамейках возле заборов, на резных крылечках хозяйских домов. Сегодня таких дворов не осталось. Разве что в памяти последних залешанских жителей, точнее, жительниц. Ибо постоянно проживающих мужчин в деревне нет.

Невозвратное

Залешаны — деревня Волковысского сельсовета, расположена в десяти километрах от районного центра и в 101 километре — от областного. К слову, населенных пунктов с аналогичным названием в Беларуси четыре. Есть две деревни Залешаны на Украине. В Польше также существуют три административные единицы, носящие название Залешаны, одна из которых, деревня в Подляском воеводстве, в 1946 году пострадала от геноцида банды польского офицера Армии Крайовой Ромуальда Райса по кличке «Бурый».

Вернемся, однако, к нашим Залешанам. Местечко известно с 1732 года как поместье Бис­купской волости Волковысского повета Новогрудского воеводства ВКЛ. Поместье являлось в то время собственностью виленского бискупа Михаила Зенковича и насчитывало восемь домов. После третьего раздела Речи Посполитой Залешаны оказались в составе Российской империи, в Волковысском повете, поочередно Слонимской, Литовской и Гродненской губерний. В 1796 году деревня принадлежала помещику Станиславу Сегеню. В 1836 году она значилась как государственная деревня, в которой насчитывалось 10 дворов и проживал 41 человек. Деревня расширялась. В 1914-м — 23 двора, на которых вели хозяйство 138 сельчан. Как и все населенные пункты района, деревня была под оккупацией и войск кайзеровской Германии, и войск польских. А в 1941 году попала в самую страшную за всю историю оккупацию — немецко-фашистскую. В войну погибли двое сельчан. Но, по словам жителей Залешан, могли бы погибнуть все. Ибо только по счастливой случайности, Залешаны не постигла участь расположенных в трех километрах от них Шауличей.

Расцвет деревни пришелся примерно на 70-е годы прошлого века. Согласно данным переписи населения, в 1970 году в Залешанах проживало 160 жителей. Их количество начало уменьшаться с середины 80-х годов. В 2000 году здесь проживало всего 59 человек. А сейчас — немногим больше десяти.

Испытание потерями

Сюда не ходят автобусы. Здесь нет туристов и не много дачников. В таких местах, как правило, люди сохраняют доброту и прямодушие. Хозяйка первого дома, в который я вошла, обладала этими качествами сполна. Мария Иосифовна Шарук — дитя войны. Она родилась в Ясеновице в 1940 году средней дочерью в семье. Она сама, старшая на год сестра Бернарда и младший на два с половиной года брат Ксаверий росли в дружной семье, где родители души не чаяли друг в друге. Как сновидения, хранит в памяти Мария нечеткие кадры, где родители вместе, где отец подбрасывает ее, маленькую, вверх и со смехом ловит в крепкие свои объятия. Было ли это? Или хотелось, чтобы было? Мария не знает. Как и отца своего, любимого, милого папочку, который не вернулся с войны.

— Два месяца до победы оставалось, когда нам пришло сообщение, что наш отец — Иосиф Недвецкий — пропал без вести. Мама не плакала, но лицо ее стало как будто каменное, а папина мать, моя прикованная к постели бабка, голосила по сыну и днем, и ночью. Особенно страдали они, когда деревенские мужики начали возвращаться домой. Только наш папа не пришел, со всей округи. Ему было 34 года. Мама нам говорила, что «пропал без вести» это не значит «погиб». И ждала его. Каждый день. Всю жизнь. И мы ждали всю жизнь. Уже став взрослыми, мы даже больше хотели верить, что он где-то жив и здоров, пусть имеет другую семью, а нас бросил. Лишь бы был жив, — рассказала Мария Иосифовна.

Послевоенное детство — тяжелое детство, а сопряженное с сиротством — тяжелое вдвойне. Как хватало сил одной хрупкой женщине растить троих малолетних детей, ухаживать за лежачей свекровью, содержать в порядке дом, приусадебный участок и подсобное хозяйство, одному Богу было известно. Конечно, дети помогали. Особенно Мария и Ксаверий, так как старшенькая Бернарда росла болезненной девочкой, которую жалели и к трудной работе не привлекали:

— Бывало, мама корову подоит, дает мне литра три молока и посылает на кирпичный завод продавать по 20 копеек за литр. Это примерно два километра от нашего дома. Мне семь лет было. Помню, молоко мужики забрали, а деньги только один отдал. Зашла я, как всегда, на обратном пути в магазин за хлебом. Обычно покупала хлеб и батон. А тут — только на хлеб и есть. Стою около прилавка, и так мне хочется батона попробовать, что расплакалась я на весь магазин. Продавщица спрашивает, в чем дело. Я ей все рассказала. Дала она мне в долг этот батон. Иду, нюхаю его, еле удерживаюсь, чтобы не укусить. Понимаю, что нельзя, что надо на пять человек поделить. Сдержалась, донесла до дома целиком, — сквозь слезы улыбнулась воспоминаниям бабушка Мария.

Говорит — рассказывает эту историю внукам и правнукам, так они не верят. Смеются. Мол, обманываешь ты, бабушка. Не может быть, чтобы хлеба и батона не хватало:

— И так хочется, чтобы все дети всей Земли никогда не сталкивались с таким.

К слову, у Марии Иосифовны 7 внуков и 18 правнуков. И рассказывает она им о войне. И о победе рассказывает. И об отце своем, которого родные ждали много лет. Некоторые так и умерли, не узнав, что случилось с близким человеком. Несмотря на то, что жена пропавшего солдата Бенедикта Доминиковна разыскивала любимого всеми возможными способами, ответ она получала прежний — пропал без вести в марте 1945 года.

Но они, дочери Иосифа Недвецкого, узнали 70 лет спустя. И увидели его могилу. И много фотографий у них сейчас с того места:

— Однажды мы в газете увидели фамилии солдат, погибших в Польше. А среди них — наш отец. Вот, смотрите, здесь он похоронен. Жаль, что не доведется больше туда поехать. Очень бы хотелось прислониться к надгробию, прошептать в холодную плиту слова любви и благодарности.

Мария Иосифовна Недвецкая вышла замуж в 18 лет, в деревню Залешаны. Ее избранник был столь же юным. Этот брак был скорее по необходимости. Она, вынужденная в 15 лет доить 13 коров вручную три раза в день, посчитала, что замужем ей станет легче. Он, Станислав Шарук, потерявший мать в 11-летнем возрасте и живший в мачехином доме с отцом, хотел привести в отчий дом хозяйку. Расчет, одним словом. И, как говорит бабушка Мария, судьба:

— Он, царство ему небесное, не был хорошим мужем. Особенно в сравнении с теми хлопцами, которые ко мне сватались. Но прожили как-то жизнь, четверых детей воспитали хорошими людьми. В материнстве я была очень счастлива, но и сильнейшую боль испытала.

Из четырех детей, Марии, Гелены, Валентина и Людмилы, в живых осталось двое. В 2004 году мать потеряла дочь Гелену, которая умерла от инсульта в 42 года. А потом и вовсе случилось такое горе, которое и в страшном сне не прис­нится:

— Мой 28-летний внук строил Островецкую АЭС, работал вахтовым методом. Однажды он возвращался домой на машине, неожиданно из лесу выскочил лось, случилась авария и внук погиб. Один он погиб, остальные пассажиры даже в больницу не попали.

Это случилось в 2016 году. В то время сын жил с ней. Он отстроил дом, чтобы коротать с мамой старость. Валентин не перенес смерти сына. Спустя три месяца он умер от инсульта.

Как она пережила смерть детей и внука, Мария Иосифовна не представляет. Сейчас она молится за них, за живых и за мертвых своих детей. Горе не сломило женщину. Она сажает огород, делает заготовки, интересуется новостями. Когда она идет по ставшей ей родной деревне, то сразу замечает, где беспорядок. И поправит, и положит на место. Благодаря, в том числе, и ей, деревня такая аккуратная и ухоженная. К Марии Иосифовне часто приезжает дочь Людмила, которая живет в Красносельском и работает учительницей. Мать и дочери близки. Правда, старшая приезжает нечасто, так как живет в другой области.

— Это женщина, с которой нужно брать пример, — коротко охарактеризовал Марию Иосифовну Шарук председатель Волковысского сельсовета Роман Шатило.

До новых встреч, Залешаны!

Мы шли с Марией Иосифовной по деревне, вдыхая чистый, просто какой-то невероятно лечебный, воздух. Пожилая женщина продолжала знакомить меня с деревней. Вот здесь была начальная школа, этот дом недавно городские купили, для дачи, наверное, а вот в этом живет замечательная женщина Регина Флерьяновна Шарук:

— А вот и она сама, идет газету забрать из почтового ящика.

И правда, немолодая, но симпатичная женщина остановилась у калитки, держа в руке «Наш час». Стало приятно. Регина Флерьяновна коротко о себе рассказала. О том, как познакомилась на свадьбе в Бискупцах (откуда она родом) с залешанским парнем Тадеушем, как понравились друг другу, как решили связать жизнь. Две девочки-погодки после смерти старшенького сынишки. А спустя еще три года — сын родился. Оставила Регина свой колледж, где училась на закройщика обуви, потому что семья оказалась важнее:

— Жили в доме мужа, вот в этом, вместе со свекром, свекровью и сестрой свекра. В тесноте, да не в обиде. Свекор был в немецком плену, рассказывал об ужасах военного лихолетья. Говорил, что страшнее войны ничего не бывает. И просил нас с мужем запомнить эту истину и передать ее детям и внукам. Стараемся.

Сейчас Регина Флерьяновна живет одна, муж три года назад умер. Говорит, всяк в семье было, но одной много хуже, чем с мужем. Хорошо, что дети выросли толковыми. Дочки стали учителями, сын — подполковник. Внуки радуют. Не надо ей думать, ни как дров наколоть, как огород вспахать. Все дети делают. Берегут маму, как зеницу ока.

А мне подумалось, ну как такую да не беречь!

Тут к блоку почтовых ящиков подошла еще одна женщина лет 60-ти, Валентина Леонидовна Нинард. Для того, чтобы забрать свою почту. И тоже «Наш час» вытащила из ящика. Оказалось, любят залешанцы нашу «районку», с интересом читают ее.

— Без «районки» никак, — сказали в один голос три женщины.

К слову, Валентина — местная, родилась тут, выросла, начальную школу окончила, и жить собственной семьей здесь осталась. Говорит, деревня эта исключительная, люди хорошие, от них веет добром и теплом.

По словам моих собеседниц, нормой для деревенской семьи 70-х годов было иметь примерно по пятеро детей. У каждой семьи в подсобном хозяйстве были 1—2 коровы, 3—5 свиней, куры, гуси, индюки. Почти в каждой семье — лошадь. В местном хозяйстве работали и взрослые, и дети. К земле относились бережно, засевали каждый клочок. Работали много, отдыхали весело. Жили, как одна большая семья. Никто из них не припомнил разборок между соседями. Никто не только не взял чужого, но даже и не пожелал.

Такая вот хорошая деревня есть в нашем районе. Пока еще есть.

Во многих деревеньках, больших и малых, с многочисленными жителями и почти без них, я бывала. Но мест, откуда уходила с сожалением, было не так-то и много. Теперь к ним добавилось еще одно. До новых встреч, Залешаны!