У каждой деревеньки есть свое начало

Кривоносовцы начали свой отсчет в конце XVIII века. Говорят, это местечко было подарено губернатором в знак благодарности за хорошую службу волковысскому земскому судье Якиму Колонтаю. Вскоре он построил там большой дом, где проводил время с друзьями и подругами вдали от семьи. Спустя примерно полвека один из наследников Якима выбрал этот дом для постоянного места жительства. Дом тогда стал считаться усадьбой, а рядом были построены еще несколько домиков, где жили те, кто работал на благо владельцев усадьбы. По историческим данным, ровно сто лет спустя после заселения местечка, оно насчитывало 9 дворов, там проживало 111 человек. Еще 12 обитали в усадебном доме.

Название Кривоносовцы деревня получила в 1796 году, вероятно, в год, когда владельцем стал первый ее житель Яким Колонтай. Местные люди говорят, что долгое время старую часть деревни называли «якимовыми местами». А еще рассказывают, что названием деревня обязана также этому самому первому владельцу. Земский судья не отличался красотой, так что версия, что название Кривоносовцы произошло от сочетания «кривой нос», имеет право быть. Тем более, что этот самый нос с горбинкой стал фамильной чертой, передающейся по наследству.

По количеству населения Кривоносовцы оставались примерно на одном уровне до середины 60-х годов прошлого века.

Как и другие, находилась деревня и под оккупацией войск кайзеровской Германии, и под оккупацией польских войск, и в годы Великой Отечественной войны — под оккупацией гитлеровских захватчиков. За время вой­ны на фронте погибли два сельчанина. В тылу же происходили страшные, трагические события, приведшие к гибели многих людей из этой и близлежащих деревень. Фашистами были сожжены несколько семей мирных, ни в чем не повинных жителей.

Сохраняя историю

Деревня, за исключением самой старой ее части, выросла из хуторов. Была небольшой, невзрачной, не имела вблизи ни леса, ни речки, ни других прелестей, присущих населенным пунктам сельской местности. Кто не помнит, что коллективизация у нас начиналась с того, что почти каждая, пусть даже небольшая, деревенька становилась отдельным колхозом с правлением, членами, инфраструктурой? А затем шло слияние этих маленьких колхозов. Деревне Кривоносовцы повезло случайно. На районном уровне было принято решение объединить семь деревень в одно сельскохозяйственное предприятие. Дятловичи, Заречаны, Боблово, Кривоносовцы, Пасынки, Мильки, Андруши были объединены в колхоз им. Суворова. Кривоносовцы оказались в самом центре — от каждого из этих населенных пунктов было до этой деревни равное расстояние. Здесь и сделали центр колхоза. Это про­изошло ближе к середине 60-х годов. Судя по всему, первый председатель оказался достойным человеком, думающим не только о производственных делах, но и о людях, работниках. В деревне началось грандиозное строительство. За короткий срок в Кривоносовцах появились контора, клуб, библиотека, амбулатория, почта, сберкасса. Были введены в строй также свиноферма и зерносклад. Даже озеро было вырыто для удовольствия сельчан. С близлежащих деревень в центр колхоза начали стекаться и люди — специалисты, механизаторы, животноводы. Семейные и одинокие. А, следовательно, строилось жилье. Колхозные дома занимали две улицы. В центре, где размещались все блага для жителей, были построены два двухэтажных домика, которые и сегодня смотрят на асфальтированную дорогу уже пустыми, увы, глазницами.

Жизнь здесь тогда кипела. На колхозных полях выращивали сельскохозяйственные культуры, сушить зерно привозили даже из других хозяйств, свиноферма приносила хороший доход предприятию и неплохую зарплату колхозникам… Практически ничего сегодня от этих строений не осталось. В 1972 году колхоз им. Суворова, объединившись с колхозом им. 22-го партсъезда, стал носить название колхоз имени 50-летия СССР. Через короткое по историческим меркам время, побывав в составе колхозов «Нива», «Советская Белоруссия», «Агро-Лозы», он вошел окончательно в 2006 году в нынешнее КСУП «Племзавод «Россь».

Несмотря на такие вот перипетии, в деревне осталось то, что, по мнению немногочисленных сельчан, всегда являлось гордостью и болью деревни. И теперь является. Это памятник в виде стелы и скульптуры воина, установленный в ознаменование памяти о 29 земляках, погибших в годы войны. То, о чем я упоминала выше. Двое — на фронте. Двадцать семь — в тылу. Эти 27 — детки, их родители, бабушки и дедушки… Памятник в любое время года содержится в идеальном состоянии.

— Памятник был воздвигнут в 1967 году, он стоял рядом с клубом, которого уже нет. Мы, жители Кривоносовцев, редко проходим мимо этого напоминания о страшных событиях, не останавливаясь. Подойдем к нему, подправим, что не так, просто постоим, подумаем о войне, которая несет страх, смерть, слезы. Детям своим, внукам рассказываем о том, почему он появился на нашей земле. Мои внуки заходят сюда часто, почти в каждый свой приезд ко мне в гости. И обязательно принесут расстрелянным деткам то куклу, то мишку, то вкусняшку какую. Я рассказываю им о войне. Нашей семьи, как и каждой, наверное, война коснулась своим черным крылом, — рассказала староста деревни Зинаида Антоновна Оскирко.

Старейшина по призванию

Зинаида Антоновна — женщина коммуникабельная, гостеприимная, ответственная. Она — одна из молодых жителей Кривоносовцев, ей немногим более шестидесяти. И хотя эта деревня так и не стала для нее родной, она относится к ней и особенно к проживающим здесь людям с открытой душой.  Так как живут здесь в основном люди пожилые и, в силу возраста, не вполне здоровые, староста обязательно ежедневно позвонит, чтобы узнать, как кто себя чувствует. Не дозвонится — в гости сходит. Благо, легка на подъем.

Военная история ее семьи, и правда, интересная, если это слово применимо к данной тематике. В одно и то же время на фронт ушли ее дедушка Иосиф Антонович Гишкелюк и его старший сын Степан. Шли отец и сын одними военными тропами. Освобождали от гитлеровской заразы Западную Европу. На Берлин шли. Оба участвовали в боях при форсировании Одера:

— Дед рассказывал, что за четыре дня до решающего сражения он встретился с сыном. Поговорили, оба были уверены в скорой встрече и возвращении домой. Степан вскоре погиб. А дед вернулся. Не любил о войне говорить, вероятно, из-за того, что сына потерял. А сам невредим остался. Хотя всегда находился на передовой, в первых рядах шел на врага. Прямо из-под носа фашистов выводил или выносил наших раненых бойцов. Один из спасенных им солдат — наш земляк Василевский из Новоселок. Они искали друг друга долго, нашли спустя 45 лет после победы. Дед дошел до рейхстага, участвовал в водружении флага
Победы. Удивительно то, что его фронтовая одежда вся была прострелена пулями — и шинель, и голенища сапог. А на нем — ни одной царапины. У него семь медалей за освобождение семи городов. Это кроме других наград. В его случае подтверждается поговорка, что смелого пуля боится.

Дожил Иосиф Антонович до 96 лет, но мирная жизнь его тоже была омрачена потерей сыновей. Второй сын, Антон, отец Зинаиды, трагически погиб в мирное время. Машина, в которой он ехал, возвращалась в колхоз после сдачи свеклы. На переезде она попала под поезд из-за отказа тормозов. Третий сын, Леонид, прожил дольше братьев, но тоже умер раньше отца от сердечной недостаточности.

В рассказе Зинаиды Антоновны часто мелькает слово Дятловичи. Это деревня, которая начинается сразу за Кривоносовцами, в которой она родилась и выросла. Место, лучше которого для нее нет в целом мире. Малая родина, одним словом. Оттуда она пошла учиться в ветеринарный техникум. Оттуда выходила замуж. Хотя свадьбу с любимым парнем Евгением Антоновичем Оскирко справляли в новом кривоносовском клубе. Весь колхоз гулял. Еще бы. Замуж выходила молодой специалист и отличный работник, а впридачу активистка, умница и красавица. Но жить молодая семья решила в родных Дятловичах. Пятеро детей там у них родилось. Хорошо жили, но места для большой семьи в доме было маловато. К тому времени колхоза им. Суворова уже давно не было, Кривоносовцы начали приходить в запустение и просторные дома можно было получить легко. Зинаида Антоновна, как многодетная мать, в скором времени выкупила такой дом, правда, недостроенный. Ремонт сделали по своему вкусу. Но муж ее, Евгений, не хотел уезжать из старого дятловичского жилища:

— Я его уговариваю, уговариваю, а он ни в какую. Отвечает, мол, я там больше года не проживу. Мы, конечно, переехали. Прожили там вместе почти год. Он два дня не дожил до года. Теперь вот я одна здесь, в этом большом и уютном доме. Все удобства есть — газ, вода. Дети с внуками приезжают часто. Можно сказать, я живу их ожиданием. Стараюсь испечь что-нибудь вкусненькое, приготовить любимые блюда. Горжусь своими детками и внуками.

Зинаида Антоновна — на все руки мастерица. Хозяйка, каких поискать. Человек истинно верующий, который старается жить для людей. 

Мы вышли на деревенскую улицу. Та, где живет Зинаида Антоновна, выглядит вполне прилично. Крепкие дома, красивые калитки, автомобили кое-где стоят. Заметив мое удивление, староста заверила, что только одна эта улица заселена. Хотя преобладающее большинство жителей — пожилого возраста.

А вокруг пустые дома

В старой же деревне жизнь еле-еле теплится. Как оказалось, из всей «якимовской» округи жилым остался один дом. На пороге меня встретила симпатичная худенькая старушка, Мария Александровна Ольховик. Она родилась в Волпе, в 1939 году. Первые ее воспоминания связаны с войной, с отступлением немецких войск:

 — Папа пришел в дом и говорит, что немцы в Волпе, надо уходить. Я лежала больная, у меня была корь и температура. Папа взял меня прямо с одеялом, и мы все пошли. Прятались в каком-то темном сыром подвале. За все это время я запомнила только слова отца, что дом тети Гэли сгорел. А потом, когда немца прогнали, мы шли обратно домой. Я видела центр Волпы, где все было разгромлено. Не только церковь, от которой вообще ничего не осталось. Но и все дома вокруг, в которых, в основном, жили евреи. Но наш дом, который находился на окраине, был цел и невредим.

Послевоенное детство Марии не было тяжелым, потому что ее семья была довольно зажиточной. Отец не пил, брался за любую работу. Мама хозяйственная, из ничего могла что угодно сделать. Старшая сестра сразу стала работать в образованном после войны колхозе. Мария любила учиться, неплохо закончила семь классов. Но учиться дальше не пошла, говорит, в то время редко кто продолжал учебу. И сразу ей, 14-летней, начали давать на колхозном поле наделы бураков и других культур для обработки. Столько же, как и взрослым. Работа тяжелая. Оплата — зерном.

В двадцать лет девушка вышла замуж. Он был старше на 16 лет и совершенно глухой. Да и в целом не блистал ни красотой, ни обаянием:

— Звали его Иосиф Ольховик. Он из Лозов. На танцах познакомились. Сама не пойму, за что его полюбила. Если не знаешь, что он глухой, то ни за что не поймешь. По губам читал, мог так сразу «слышать» трех человек. Он был портным, шил хорошо, заказов имел много. Это для семьи был большой плюс. Но потом оказалось, что он очень ревнивый. Поэтому жить с ним было тяжело. Сначала мы поселились в доме его родителей на одном из лозовских хуторов. Помню, как много людей теснилось в маленькой хатке. Но за два года умерла свекровь, женился и ушел жить в другое место брат, вышла замуж сестра. Трое нас осталось взрослых. Десять лет мы прожили со свекром. Муж мой охоч был не только костюмы мастерить, но и детей. За десять лет я родила шестерых. На том хуторе я прожила 17 лет. Здесь, в Кривоносовцах, купили этот дом только в 1976 году. И уже тогда здесь не жили местные уроженцы. По большей части они выехали в Польшу, а в эти дома заселились хуторские.

Мария Александровна говорит, что раньше здесь было весело, многолюдно. В каждом доме — не меньше четырех детей разного возраста. Ее младшенькая, Марина, родилась здесь «поскребышем» и стала седьмым ребенком в семье. И единственным, для кого Кривоносовцы являются родной деревней. Когда девочке исполнилось четыре года, умер отец семейства.

Марии Александровне повезло — с ней живет сын Антон, который работает в КСУП «Племзавод «Россь». К маме он относится бережно, с любовью. Как, впрочем, и все остальные дети. В просторном доме — светло и уютно. Отопление газовое, все удобства.

— Мы тут единственные на всю округу. Там пустой дом, там и там… Думаю, что мы тут последние жители.

Очень грустно видеть, как умирает любая деревня. Тем более, такая большая и совсем недавно построенная для жизни и процветания. Радует только, что Кривоносовцы так сразу не угаснут. Потому что здесь живут люди пусть и пожилые, но, по большей части, многодетные, которые воспитали хороших, любящих детей. Да и дома добротные, удобства есть. Асфальт, опять же, позволяет без труда навещать родителей. И много других причин сюда приезжать, включая широкие поля и чистый воздух.