Сестра Хатыни

Если вы бывали в Шауличах в обычный день, то должны были слышать эту звенящую тишину, которая бывает только там, где свой страшный след оставила смерть. Кажется, здесь даже птицы поют по-другому.

Точно такая звенящая тишина и в далекой для нас деревне Брицаловичи, что на Могилевщине, родной для жительницы Волковыска Раисы Федоровны Карпович. В мирное время это была большая деревня с более чем шестьюстами жителей. Здесь заливистый детский смех, разговоры на лавочках и задушевные песни по вечерам были обыденностью, такой родной и дорогой сердцу. Здесь среди десятков других счастливых семей жила многодетная семья Потапейко — родители Федор Иванович и Ольга Лаврентьевна со своими шестью детьми. Но все оборвалось в один день.

С началом войны большая часть сельчан ушла в партизаны, в деревне оставались старики, женщины и дети. В партизанах был отец Раи и ее старшая сестра Надежда. Фашисты не могли никак справиться с народными мстителями и решили выместить свою злобу на их семьях. Они нагрянули в деревню 20 января 1943 года.

Маленькой Рае на тот момент было всего три года. Многое из того, что происходило в тот день в родной деревне, она не помнит — знает лишь из рассказов старшего брата. Не помнит она, как немцы окружили Брицаловичи со всех сторон, чтобы не смог убежать ни один человек. Не помнит и того, как они прочесывали всю деревню, обыскивали каждый дом, заглядывая в каждый угол. В ее памяти — только дикий страх, который испытала тогда, когда немцы уводили маму, и ее последнее «спасайтесь!», брошенное двенадцатилетнему сыну Коле. В одночасье ставший взрослым, он мгновенно принял спасительное решение — вытолкал сестер — Раю и Нину — на улицу и спрятался вместе с ними в заброшенном погребе на огороде. К счастью, туда немцы не добрались.

Каково это — беззащитные дети в ледяном погребе прячутся от смерти, слыша нечеловеческие крики тех, кто только что был рядом? Каково знать, что где-то там, под пулями и штыками карателей гибнут их соседи, родные, а самое страшное — мама, и ничего не мочь сделать?

Фашисты не ограничились расстрелом людей на улицах деревни. Многих они запирали в колхозных постройках и сжигали заживо. Огненный ад на земле! Чистый снег в тот день стал в Брицаловичах черно-красным — от пепла и крови. Как и десятки белорусских деревень, Брицаловичи разделили судьбу Хатыни. Сгорели в огне жизни шестисот человек. Сгорели их судьбы, мечты и надежды…

«Где наша мамка?»

Когда в деревне все стихло, Коля догадался — каратели ушли — и осторожно выбрался из погреба. Картина, представшая взору двенадцатилетнего мальчишки, страшной раной легла на его сердце. Но горевать было некогда. Ответственный за младших сестер, он нашел во дворе сани, на которых из леса возили дрова, посадил в них маленькую Раю, укрыв тоненьким одеяльцем. Семилетняя Нина, проваливаясь в глубоком снегу и падая от холода и усталости, бежала рядом, стараясь из последних сил помогать брату, подталкивала массивные сани. Зимние сумерки, догорающая деревня, трое убегающих испуганных и обессиленных детей…

Раиса Федоровна вспоминает, как спрашивала у брата и сестры: «А где наша мамка?». Ответом ей была все та же звенящая тишина. И детское сердечко все поняло само.

Дети чудом преодолели пять километров, добрались до соседней деревни Липень, где жил их дядя, Тимофей Потапенко. Первое испытание своей новой жизни, о которой никто не просил, брат и сестры выдержали. Больше всех тогда пострадала маленькая Рая — она сильно обморозила ручки. Нестерпимую боль помнит до сих пор, показывает свои покореженные от мороза пальцы. Этот отпечаток войны как молчаливое напоминание на всю жизнь о страшных днях детства!

Оставлять детей в доме дяди было опасно. В деревне Липень тоже стоял большой вражеский гарнизон, немцы периодически проверяли все дома. И если бы они узнали, что в доме живут дети партизана, и для самих детей, и для тех, кто их приютил, это закончилось бы жестокой расправой.

Именно поэтому, когда дети немножко отошли от событий той ночи, а у Раи зажили раны на руках, дяде пришлось разлучить их. Колю он отвел к тетке в деревню Сучье, Раечку — к другой тете в деревню Малиновка, а Нину взяла к себе женщина из деревни Бозок — Надежда Шадуро.

В памяти Раисы Федоровны те страшные дни, казавшиеся бесконечными, всплывают отдельными эпизодами, словно кадры фотопленки. Она помнит леденящий душу страх, который охватывал при звуках немецкой речи, как ее, заболевшую корью, дядя под пулями нес на руках. Помнит, как отчаянно сопротивлялась тому, что дядя и тетя уговаривали ее называть их папой и мамой. Но тогда по-другому было нельзя. Если бы немцы узнали, что она не родная, расстреляли бы всю семью.

Старший брат

Володя Потапейко вместе с отцом и сестрой Надей тоже намеревался идти в партизаны. Но немцы схватили его и в числе других парней и девушек отправили в лагерь в Осиповичах. Его увозили туда, когда деревня Брицаловичи еще была жива.

Каким-то чудом Володе удалось сбежать из лагеря. Пробираясь через лес, он твердо решил — нужно обязательно заглянуть в родную деревню и проверить, там ли еще немцы, а потом уже к партизанам. О том, что произошло в Брицаловичах, узнал от пожилой женщины, встреченной в лесу. «Не ходи в Брицаловичи. Каратели там…». Он все понял сразу, но надеялся, что маме с братом и сестрами каким-то чудом удалось уцелеть.

Легко одетый, чтобы не замерзнуть, Володя быстро шагал по зимнему лесу в надежде найти партизан. По санному следу совершенно случайно встретил своего дядю, и тот отвез Володю в партизанский лагерь к отцу и сестре. О том, что случилось в деревне, в отряде стало известно лишь на второй день после расправы. Но брат с сестрой не знали, что стало с матерью, братиком Колей, сестренками Ниной и Раей. Не знал об этом и отец.

Раиса, Николай и Нина

В поисках Нины

В мае 1944 года по всему Осиповичскому району немцы проводили крупные карательные операции. Жгли деревни, расстреливали их жителей, многих, в том числе и детей, отправляли в Германию. Угнали в фашистскую неволю и Надежду Шадуро вместе с шестилетней Ниной. Случилось это буквально за два месяца до освобождения этих мест.

Раиса Федоровна вспоминает, что папа искал Ниночку всю свою жизнь. О том, где находятся его младшие дети после расправы над жителями деревни, он узнал очень быстро. Но забрать к себе, в партизанскую землянку, конечно, не мог. Не каждый взрослый выдерживал суровые условия жизни в лесу, а тут — дети. Отцовское сердце рвалось от боли и переживаний. Но Федор Иванович успокаивал себя мыслью, что у добрых людей дети не пропадут. А летом он их обязательно заберет. Вот только летом Ниночка уже была в Германии, а след ее потерялся на долгих тридцать три года.

После освобождения вернулись в сгоревшую родную деревню выжившие сельчане. Федор Иванович собрал своих детей, вырыл землянку, в которой приходилось ютиться вшестером. Раиса Федоровна вспоминает, как часто с невыносимой болью в сердце папа говорил: «Вот и собрались мы вместе. Не все. Мамы уже никогда не будет… А где же наша Ниночка пропадает?».

Где только ни искал отец свою дочь, сколько запросов в разные инстанции отправил. Не было детского дома и приюта, в которых бы он не побывал в надежде найти Нину. Все было тщетно. Так и не дожил Федор Иванович до того заветного дня, когда Нина нашлась. Не выдержало истерзанное войной отцовское сердце.

Братья, сестры, уже их жены и мужья, а со временем и дети продолжали поиск. Первая весточка прилетела с одной из передач на радио. Жена Владимира услышала сообщение о том, что женщина Нина Натбаум из ФРГ ищет своих родных. Появившаяся было надежда тут же угасла, ведь их Нина — Потапейко, а не Натбаум. И снова письма, запросы, томительные месяцы ожидания. Раиса Федоровна говорит, что в какой-то момент они уже просто отчаялись, надежд оставалось все меньше. Родные попросту не знали, куда еще обратиться.

Но чудеса, особенно когда в них веришь, все же случаются. Через 33 года после разлуки Нина нашла родных сама. Прислала письмо брату Владимиру. А на конверте значилась та же фамилия, которую его жена однажды услышала по радио, — Натбаум. Рае счастливую новость Владимир сообщил уже на следующий день, а через некоторое время семья встречала свою сестру на перроне Минского вокзала.

Из концлагеря в приют

Раиса Федоровна и сегодня вспоминает эту встречу со слезами на глазах. И тогда, на вокзале, от слез они просто не могли говорить. Чуть позже Нина с помощью переводчика (за годы, прожитые в Германии, родной язык она полностью забыла) рассказала родным о своей нелегкой судьбе.

Вместе с тысячами вывезенных из Беларуси женщин и детей Нина Потапейко оказалась в концлагере и перенесла все ужасы фашистской неволи.

После войны территория, на которой находился концлагерь, отошла под американскую зону оккупации. Американцы всех детей поместили в приют. Там оказалась и Нина. Пришедшая однажды в приют семейная пара хотела взять на воспитание девочку, но только украинку по национальности. Надежда Шадуро, которая в этот момент была рядом с Ниной, указала на нее. Это была ложь во имя спасения. Женщина знала — хуже, чем в приюте, настрадавшемуся ребенку уже не будет.

Так Нина из Беларуси стала Ниной из Украины. Именно из-за этого родные никак не могли найти друг друга. Часто Нина расспрашивала у приемных родителей, откуда она родом, как очутилась в Германии. И те рассказывали ей правду. Но о том, что Родина Нины — Беларусь, не знали и они.

С 14 лет девочка писала письма в Красный Крест, просила узнать, есть ли у нее родители. Но никакой информации о себе она не знала — как фамилия, где родилась. Поэтому все ее письма начинались одинаково: «Я Нина из Украины…».

Из Германии Нина не уезжала, ведь свой дом так и не могла найти. Здесь вышла замуж за немецкого парня Дитриха Натбаума, здесь родила троих детей. И все время продолжала искать свою семью. Благодаря помощи Красного Креста и одной своей землячки, тоже вывезенной в Германию, после многолетних поисков Нина узнала, кто она и откуда. Через три с лишним десятилетия разлуки родные все же смогли встретиться!

Две ниточки одной судьбы

Раиса Федоровна показывает фотоальбом, наполненный фотографиями с каждой встречи с сестрой. Она приезжала на Родину не один раз. Жила у брата в деревне Липень, пешком ходила в родные Брицаловичи, вспоминая ту страшную январскую ночь, когда по этой же дороге они бежали от смерти. Здесь, стоя у братской могилы, среди шестисот фамилий, высеченных на огромных плитах, она всегда искала глазами самую родную — Потапейко Ольга Лаврентьевна.

Раиса Федоровна родные Брицаловичи тоже не забывает. Сейчас уже возраст и здоровье не позволяют часто бывать там. В свое время ездила она и к сестре в Германию. Вот только отпечаток войны дал о себе знать в той поездке. Сидя за столом и слыша немецкую речь, Рая только и делала, что плакала — этот язык был для нее олицетворением зла.

Сегодня из шестерых братьев и сестер семьи Потапенко в живых остались только две — Нина и Рая — как две ниточки одной судьбы, разделенные войной. Разделенные, но не забытые.

Как не должны быть забыты нами все те, благодаря кому мы сегодня живем! Эта память — во имя жизни!