Дневник памяти - Новости Волковыска и района, газета "Наш час"

Электронная подписка на газету Наш час

Суббота, 26 Декабря 2015 00:00

Дневник памяти

Светлана Кухарева

Я хочу пригласить вас в прошлое и рассказать хотя бы сотую часть (всего рассказать невозможно) о жизни Анастасии Николаевны Каричевской. Много пришлось пережить ей за девяносто лет — горя и счастья, невзгод и радости.

Взлеты были, были и падения. Память хранит все это, в общем и в частности, навсегда вписав в свой дневник. Его читали до сих пор только родные и близкие. А теперь позволено прочесть и нам.

Дочь расстрелянного партизана

Многодетную семью в деревне Крытышин Ивановского района Пинской (нынче Брестской) области уважали все, в том числе и живший в доме немецкий интендант, который исподтишка давал детям лакомства. Из-за матери, рукодельницы с добрым сердцем. Их отец, Николай Константинович Дубик, был лучшим в окрестностях хозяином, прошедшим всю гражданскую войну командиром отделения 25-й Чапаевской дивизии. С началом Великой Отечественной войны, когда деревню оккупировали немцы, он стал связным в партизанском отряде. Настенька не раз открывала военный билет отца и с гордостью читала запи­си из него братьям и сестрам. Девочка-подросток была грамотной, закончила четыре класса польской школы, хотела и любила познавать все новое. В это страшное военное время она была «по уши» влюблена в паренька Яшку, комсомольца и партизана, живущего в лесу. Встречаясь с любимым, она заодно передавала в отряд сведения, с трудом выведанные отцом. А чуть позже, похолодев от горя и ужаса, наблюдала из-за деревьев, как расстреливали ее любимого вместе с другими. И долго не могла забыть, как жутко шевелилась земля над небрежно засыпанным рвом с телами еще живых партизан.

А потом расстреляли отца. Кто-то выдал связного партизанского отряда, его забрали из дома, приспособленного под амбулаторию, где он лежал с воспалением легких, и увезли в неизвестном направлении. Больше о любимом муже и отце никто не слышал. И до сих пор не знают, в каком именно месте сделал он свой последний вздох.

Живший в доме интендант посоветовал семье уходить в лес. В это время к Дубикам пришел немецкий комендант с переводчиком. В доме в это время была только Настя.

— Он потребовал мой паспорт, заглянул в него, положил в карман и собрался уходить. Я бросилась к переводчику, прошу, отдайте мой паспорт, а то меня расстреляют. А комендант спрашивает, боишься, мол, смерти? Мне бы промолчать, но у меня самовольно вырвалось: «А пан комендант боится смерти?». Паспорт мне отдали, но то, что последовало спустя несколько дней, возможно, было следствием такой моей наглости. Впридачу к «грехам» отца.

По совету жившего в доме немца, члены семьи
расстрелянного партизана собрались уйти в лес, но не успели. Во двор въехала повозка с самодовольным рыжим эсэсовцем с закатанными рукавами и автоматом через плечо. Он по-хозяйски вошел в дом, пинками выгнал всех членов семьи на улицу, поставил около стены и нацелил на них автомат. В это время открылась дверь, и появилась плачущая четырехлетняя сестренка Леночка, которая затаилась в уголке на печи и осталась незамеченной. Что произошло с немецким нелюдем, какие чувства вызвала в нем растрепанная девчушка, никто никогда не узнает. Но вместо выстрелов в людей, он выпустил автоматную очередь у них над головами, быстро сел на лошадь и уехал.

А вскоре закончилась война.

Комсомолка-активистка смутных времен

В окрестностях Настиной деревни остались бандиты, пере­шедшие на сторону врага во время войны и, естественно, недовольные ее исходом. Они мстили победителям, не желая смириться с действительностью. Подкладывали мины на дорогах, поджигали избы активистов и социально значимые объекты. Словом, вредили, как могли.

Для Насти — заведующей сельской избой-читальней и секретаря местной комсомольской организации — наставлять людей на путь истинный входило в круг обязанностей. Но еще больше являлось потребностью души. Также она собирала «дань» с богатых в пользу голодающих семей погибших на войне солдат. Было страшно. Особенно когда приходилось идти на хутора, в том числе и расположенные по середине леса, где могли прятаться бандиты. В одно из таких посещений заметила девушка что-то подозрительное. Сообщив об этом председателю сельисполкома, пошла на хутор вместе с ним и двумя оперуполномоченными. Один из них был сыном председателя.

— Дверь долго не открывали. Когда мы вошли, то увидели хозяина, сидящего на широкой постели около жены, укрытой толстым одеялом. Хлопцы подошли к женщине и попросили на минутку встать. И тут из-под одеяла раздались выстрелы. Один наш парень погиб на месте, а второго еще успели отвезти в Минск, он умер на операционном столе.

Люди в те смутные времена гибли каждый день. Однажды в сельсовет принесли
маленького ребенка, родители которого подорвались на бандитской мине, когда везли его крестить. Малыша подбросило взрывной волной и закинуло на ветки дерева. Председатель соседнего сельсовета со специалистами райисполкома погиб при подобных обстоятельствах. Бандитская пуля настигла многих знакомых и коллег Насти. Ей самой чудом удалось уцелеть. Однажды пришла к матери девушки соседка, у которой квартировала местная учительница, которую тоже звали Настя, да и внешне она похожа была на Настю Дубик. И рассказала, что по пути домой заступили ее жилицу бандиты. Затянули в лес, уже и пистолет достали. А потом говорит один другому, что, мол, не та это, наверное. У той вроде фамилия другая. Отпустили девушку, приказав про этот случай никому не рассказывать.

Примерно в это же время в лесу, недалеко от Иваново, строили шлюз. Военных, которые охраняли объект, там было много. В одного из них, Василия, влюбилась юная комсомолка. Она в это время работала в Ивановском райкоме  партии на должности инструктора отдела по работе среди женщин. Девушка вышла замуж, и Василия как-то быстро после этого перевели в часть, расположенную в Марьиной Горке Пуховичского района Минской области.

Жена «врага народа»

Маленький деревенский домик вблизи городка, вместо обе­щанной квартиры, встретил молодых Анастасию и Василия Каричевских. 1953 год. У Насти двухлетняя дочь Людмила. Она все еще скорбит по недолго прожившему первенцу-сыночку, хотя на руках и вторая, недавно родившаяся девочка. К сожалению, Томочка тоже умерла, прожив всего десять дней. А тут пришли к ним люди в погонах и сообщили, что ее муж арестован и признан «врагом народа». И что она в скором времени тоже будет носить это позорное звание. Перерыв весь дом, под порогом нашли 2 гранаты.

— Муж вместе с командиром полка глушил на озере рыбу. Кто-то это увидел, полковника «отмазали», а Васю судили по самым строгим правилам. И дали десять лет строгого режима. На суде мне сказали, что я тоже виновна, ведь умолчала о преступлении мужа. Я объясняла, что ничего про это не знала. Но мне не верили. И тут я представила, что Людочка, а не следователь, могла найти эти гранаты. Что случилось бы с единственным оставшимся в живых моим ребенком? Заплакала я и сказала об этом. Мне поверили и отпустили домой до уточнения обстоятельств.

Не раз еще приходил следователь к Анастасии. Не раз ей пришлось доказывать свою непричастность к мужниным делам. Ее невиновность все-таки была признана, хотя нехитрые пожитки семьи и были конфискованы. Немалую роль в этом невольно сыграл муж, уже сидевший в тюрьме. Чтобы как-то улучшить свою жизнь и уменьшить срок, часто писал прошения, в которых ссылался на партизанскую, комсомольскую и коммунистическую (а Настя была в партийных рядах) деятельность жены.

— Я собирала яблоки в саду, когда ко мне снова пришел следователь. Он рассказал о письмах мужа и спросил, правда ли в них написана. Это был добрый человек. Я ему ответила, что партизанкой не была, но все остальное является правдой. Он умел слушать, и я даже поведала ему, что имею медаль «За трудовую доблесть». Хотя никогда и никому об этом не говорила. Не любила хвастаться прошлыми заслугами. И про то рассказала, что выступала на 15 съезде комсомола, будучи его делегатом. Как-то само все это вылетело…

После этого визита молодую женщину оставили в покое. Но как бы забыли вовсе. На работу, соответствующую ее знаниям и умением, не брали. Анастасия устроилась истопником. Получая копейки, умудрялась собирать посылки мужу в тюрьму и возить их в Минск, на Володарского, практически ежемесячно.

А он вышел на свободу досрочно и… спокойно проехал станцию, где его встречала жена с маленькой дочерью. Решил, так сказать, начать жить заново. Сдерживая слезы, Настя вернулась домой. Так и жила дальше — ни жена, ни вдова, ни любовница. Воспитывала дочку и мечтала о привычной с юности работе с людьми.

Хороший работник и неизменный депутат

Даже после смерти Сталина к жене «врага народа» относились с каким-то подозрением, по непонятным причинам отказывая ей в трудо­устройстве. А потом повезло — на винодельческом заводе в Марьиной Горке ей поверили и взяли на должность оператора закатки. Чуть позже дали хоть и небольшую, но уютную комнатку в коммуналке. Анастасия Николаевна завоевала авторитет среди коллег. Ее выбрали депутатом районного Совета, потом областного. Она стала членом райкома партии и народным заседателем в суде… И была хорошим работником. За что ее наградили в 1966 году орденом «Трудового Красного Знамени». Потом были другие награды за труд, появились заметки в газетах.

Анастасия Николаевна считает, что мало времени уделяла своей дочке Людмиле. Но та с ней не согласна. Да, редко мама дома бывала, но она всеми своими поступками и пусть короткими, но содержательными разговорами на различные темы, смогла внушить своей девочке «что такое хорошо и что такое плохо».

— Дочь у меня выросла замечательной — доброй, умной, работящей, ответственной, любящей… Я ею горжусь. Так же, как и внуками.

Теперь Анастасия Николаевна живет с семьей дочери. Все у нее хорошо, даже на здоровье не жалуется. Потому что жаловаться никогда не входило в ее привычк

Оперативные и актуальные новости Волковыска и района в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь по ссылке!


Правила использования материалов "Наш час" читайте здесь.

Прочитано 2482 раз Печать