«Босоногое» детство

Родилась Ира Сидорович на хуторе близ деревни Лозы. Она была последним, шестым, ребенком в семье. Своего отца представляла по маминым рассказам, а та многословной никогда не была: в сентябре родилась дочь, а в начале ноября папу забрали на фронт:

— Война пришла так быстро, что многих мужчин просто не успели мобилизовать, и во время оккупации все они жили дома. Немцы гоняли их на работу, на железнодорожную станцию. Но уже в 44-м, когда наши освободили район и погнали гитлеровцев, всех боеспособных мужчин из округи забрали на фронт: лозовских, дубовских, плебановских, родственников, знакомых. Тогда воевать отправились двое маминых братьев Иван и Петр Повшевичи, муж Юлик и его брат Викентий Сидоровичи. Никто из них не вернулся. Погибли где-то в Восточной Пруссии, а мой отец пропал без вести там же в мае ­45-го года.

Война закончилась и началась наша жизнь — без отца. Босые, голые, голодные: мама да шестеро детей в худом домике с земляным полом и соломенной крышей. Пять сестер и брат. Старшей 10 лет, а мне не было и года.

Очень хорошо помню детство: это были самые тяжелые времена. Я часто спрашивала у старших сестер, почему папа оставил нас в таком бедственном положении? Почему нам так трудно? Ответов на свои вопросы я так и не получила…

В послевоенные годы жизнь налаживалась медленно. Люди все еще голодали, восстанавливали разрушенные хозяйства. Труднее всего приходилось хуторянам, особенно тем, кто потерял кормильцев. Большую часть времени работали в колхозах. Хлеба не хватало.

Многие женщины, потеряв мужей, снова выходили замуж. Разумеется, такие семьи скорее становились на ноги. В семье Сидоровичей новый мужчина так и не появился. Елена Иосифовна и смотреть ни на кого не хотела.

— На хуторе жил папин старший брат, дядька Степан, он и поддерживал нас. Потом колхоз помогать стал. Да и мы работали с самого детства. Я пасла коров, потом помогала своим сестрам на ферме, а когда мы перебрались в деревню, у нас и огород свой появился, и сарай хороший мы построили, и хозяйство завели. Так и обошлись своими силами.

О том, чтобы холить, воспитывать детей, в те тяжелые послевоенные времена речь не шла. Это теперь все лучшее — детям, а тогда накормить надо было в первую очередь тех, кто работал. И работать начинали с самого раннего детства. Может, именно по­этому у наших родителей сложилось особенное отношение к труду. Они с детства четко представляют себе, что такое ответственность, они умеют самоотверженно работать и ценить то, что далось потом и кровью. Они умеют довольствоваться малым, стремясь к большему. Они умеют быть оптимистами и никогда не жалуются на жизнь.

— Нам с сестрой Анютой, как самым младшим, досталась на двоих одна пара ботинок. Мы надевали их только в школу. Носили по очереди. Я была в первом классе, Анюта — в третьем. Учились в разные смены. До школы в Лозах километра три надо было идти. Помню, бывало, встретимся на полпути и меняемся. Я бегу из дома в лаптях, если холодно, а по весне и вовсе босая. Анюта шагает из школы в ботинках. Переобулись. Анюта домой побежала, а я зашагала в школу: учиться очень любила и всегда хотела.

С особой теплотой вспоминает Ирина Юльяновна свою первую учительницу Ядвигу Александровну Слуцкую. В Лозах была начальная школа, где учительствовали Ядвига Слуцкая и ее муж Иван Митлашевский. Школа располагалась прямо в их доме. Там и обучались премудростям грамоты дети со всей округи. Но не только читать-писать учила их молодая женщина. Чуткая, понимающая, заботливая, удивительно активная и творческая. Она давала детям больше, чем знания. Она дарила им свое внимание и ласку.

— Я привязалась к ней, доверяла, делилась своими переживаниями. Даже с мамой не была так откровенна. Впоследствии, когда я училась уже в вечерней школе, мы даже стали подругами. Часто вместе ходили в лес, разговаривали по душам, участвовали в художественной самодеятельности. Когда я встретилась с Петей (будущим мужем) она, пожалуй, единственная, поддержала мой выбор. Сказала, что он именно тот человек, который станет моей судьбой. И за него стоит выйти замуж.

А замуж молодая Ирина не торопилась.

Передовичка. Комсомолка. Певунья

По окончании пяти классов Ира осталась дома. Она стала помогать матери и сестрам. В семье работали все. Сестры Маня и Нина — в Росси на строительстве военного городка, Анюта и Таня — на ферме в колхозе «Советская Белоруссия». Брат Афанасий — в сельхозтехнике. А еще семья Сидоровичей перебралась с хутора в деревню и обустраивала свой новый дом.

Ира сначала пасла коров, потом стала помогать сестрам в колхозе. Как только исполнилось 18 лет, пришла на работу уже опытной дояркой. Вскоре стала передовичкой. Ее не раз премировали. Она побывала в Москве на ВДНХ, съездила в Болгарию. Ирина хорошо зарабатывала, чувствовала себя свободной, самостоятельной, независимой. Вступила в комсомол. Была казначеем в первичке, депутатом сельского Совета. Училась в вечерней школе, мечтала о профессии фармацевта.

— Мало кто из детей в Лозах продолжил учиться после начальной школы. Не каждый отважится на ежедневный марш-бросок в соседнюю деревню за знаниями. Попробуй походи зимой в Дубовцы или Плебановцы. Многие так и остались с четырьмя классами за спиной. Потом работали. Но время требовало знаний, хотя бы на уровне базового образования. Вот и открыли в Лозах вечернюю школу. Правда, просуществовала она недолго, но мы успели окончить семь классов. За партой оказались люди разного возраста: и пожилые, и молодежь. Учились и бригадир, и кладовщик, и доярки.

Тот заветный аттестат сослужил Ирине впоследствии хорошую службу. А пока она работала в колхозе, два раза в неделю осваивала школьную программу, бегала на репетиции в деревенский клуб. Все сестры Сидоровичи были певуньями, а Ирине еще и актерский талант достался. Она играла в театральных постановках. Художественной самодеятельностью в ту пору руководила все та же Ядвига Александровна Слуцкая.

— В клубе мы не только пели. Часто разыгрывали сцены из пьес. Помню, ставили отрывки из «Паўлінкі». Я играла Агату. Наверное, ловко и смешно получалось, потому что одно время у меня даже прозвище было «Тудэма-сюдэма»! Но больше всего я любила петь. С песней и работа спорилась, и жизнь краше становилась.

Это была прекрасная пора. Шестидесятые годы — время строительства, комсомольских путевок, время больших надежд, время долгожданного расцвета. Время юности. Когда за один миг можно решить свою судьбу. Когда есть дело до всего, и веришь, что способен свернуть горы.

Россь. Дом, который стал родным

Говорят, что любовь не спрашивает у здравого смысла, как ей поступать. Она просто приходит и диктует свои права. И вдруг все остальное становится не важным. По зову сердца люди идут за своими любимыми. Даже туда, где совсем не рай: на край света, в огонь и воду, в шалаш. По зову сердца люди жертвуют своим положением, благополучием и начинают с начала строить свою жизнь. Примерно так случилось и с Ириной.

С будущим мужем познакомилась, будучи взрослой, уже вполне состоявшейся девушкой. Несмотря на ворчание родственников, она не спешила выйти замуж. Искала того, кто придется по сердцу. И нашла.

Петя работал по комсомольской путевке в Гродно на строительстве азотно-тукового комбината. Его семья — мама и сестры, жили в Росси. Они познакомились в 1969 году летом, а уже 15 ноября поженились. Вот так Ира приехала в Россь.

— В то время в Росси было много предприятий: маслосырзавод, комбикормовый, пекарня была: сначала там пекли хлеб, а потом пряники, был цех, где напитки газированные разливали. Кафе было, кулинария, Дом быта. Я везде искала работу. Начала с совхоза. Но никуда меня не взяли: везде хватало людей. Работники были не нужны.

Тот, кто испытал тяготы поиска работы, наверняка поймет молодую женщину, вынужденную быть на иждивении у семьи мужа. Ирина с этим смириться не смогла. Россь встретила ее холодно, пожалуй, недружелюбно. Но Ира не отчаялась. Просто она умела бороться. Обойдя всю округу и везде получив отказ, пришла на силикатный завод, где предложили работу. Никому не было интересно ее передовое колхозное прошлое. Ирина Мозалевич начала свою новую жизнь с должности разнорабочей. Она была уже на четвертом месяце беременности… Есть такая пословица: «Глаза боятся, а руки делают». Именно с нее и начинаются успешные дела и блестящие карьеры.

Ирина стала разнорабочей, потом стропальщицей. Как только ей предложили освоить профессию машиниста мостового крана, ни секунды не раздумывая, согласилась. Вот тут и пригодился аттестат вечерней школы. А еще желание учиться, расти, совершенствоваться. Ирина Юльяновна Мозалевич проработала на силикатном заводе двадцать девять лет. В 1989 году была награждена медалью «Ветеран труда». В 1999 — ушла на пенсию, пережив вместе с росским силикатным заводом его расцвет и упадок.

— Свою профессию я очень любила. Целую смену, с песнями, летала над цехом. Мой груз — пять тонн. Точность — сантиметров десять. Плюс полное, на уровне жестов, взаимопонимание со стропальщиками. И абсолютная свобода на высоте. Я снова почувствовала себя самостоятельной.

Все повторилось. Моя, уже новая, семья обрела свой собственный дом. Мы вырастили двоих сыновей. Помогли им получить высшее образование. Дали все, что смогли. Теперь они вполне успешны. Живут в Гродненской области, воспитывают своих детей. Все хорошо… Мы выполнили родительский долг. Вот только для себя пожить так и не смогли. Мой муж ушел из жизни рано…

И опять ей надо было начинать все сначала. Теперь уже вдова Ирина Юльяновна более десяти лет строит свою жизнь как умеет, как велит ее душа…

Мы мечтаем, планируем. А жизнь, порой, распоряжается так, что нашим мечтам суждено сбыться на совсем другой стезе. Нереализованные планы превращаются в хобби, ошибки становятся залогом опыта, а руки в совершенстве делают то, чего не жаждала душа. Эта закономерность присуща человеку упорному и независимому. Так можно характеризовать не только какую-то отдельную личность. Эти черты присущи целому поколению. Смелому, мужественному, трудолюбивому. Поколению тех, кто своим опытом, упорством и невероятным стремлением к лучшему построил наше светлое будущее.