Начало начал

Островчицы — деревня Субочского сельсовета, расположенная в 12 километрах от Волковыска и в 87 километрах от Гродно. В 70-х годах ХVI века была известна как дворянское имение Волковысского повета Великого княжества Литовского. После 3-го раздела Речи Посполитой в 1795 году официально деревня находилась в составе Российской империи, в Волковысском повете Слонимской, потом Литовской, потом Гродненской губерний. В это время владели имением и деревней одновременно помещики Михаил Бронц и Бенедикт Коренда.

В 1836 году Островчицы значились государственной деревней и насчитывали 15 дворов с общей численностью населения 79 жителей. Поместье с одноименным названием считалось обособленной территориальной единицей. К 1905 году количество жителей увеличилось до 164 человек в деревне и до 31 — в усадьбе. Территориальная принадлежность Островчиц читалась так: Шиловичский уезд, Волковысский округ, Гродненская губерния.

Не единожды местечко было оккупировано чужеземцами — сначала войсками кайзеровской Германии, а потом — польскими войсками. После полуторагодичного нахождения в составе БССР в 1921 году деревня снова попала во власть Польши, под которой находилась до 1939 года. С осени 1939 года Островчицы вошли в состав Белорусской Советской Социалистической республики. В то время проживало здесь 272 жителя и насчитывалось 46 дворов. А чуть позже, в 1941 году, Островчицы попали в самую страшную за свою историю оккупацию — немецко-фашистскую. В войну погибли шестеро сельчан.

С конца 1944 года деревня неизменно находится в Волковысском районе Гродненской области. Только сначала это был Гнезновский сельсовет, а теперь — Субочский.

Судя по всему, деревня Островчицы возникла задолго до года 1567, когда впервые была упомянута в документах. Об этом можно судить по воспоминаниям старожилов, предки которых «до седьмого колена» не меняли место жительства. Версий касательно происхождения названия немного, все они непосредственно связаны со словом «остров». Первая гласит, что деревня возникла на возвышенном месте (островке) среди озер и болот. Вторая — деревня возникла на участке вырубленного леса между двумя делянками (в старину лесные угодья делили на так называемые «острова»). Сложно исключить как первый вариант, так и второй, ибо и нынче в районе деревни присутствуют леса и озера. А Островчицы, а не Островец, например, или Остров — это от того, что деревня как бы на несколько «островков» поделена.

Расцвет деревни пришелся примерно на 60-70 годы прошлого века. Согласно данным переписи населения, в 1959 году в Островчицах проживало 189 жителей. В 1970 их количество уменьшилось до 170 и примерно на таком уровне держалось до середины 1980-х. После чего началось угасание деревни. В итоге в 2004 году здесь проживали 34 человека, в 2011-м — 30, а в 2019-м — 18. Это по регистрации, хотя на самом деле проживает меньше.

Цепочка угасания деревеньки проста и логична: поколение сельчан 50—60-х годов, испытав всю тяжесть крестьянского труда, желало своим детям лучшей, городской доли. И отправляло их приобретать хоть какую городскую специальность, строго запрещая возвращаться обратно. Постоянное совершенствование сельскохозяйственного труда требовало меньшей занятости. В результате взаимодействия этих двух причин угасание деревни стало закономерным и необратимым процессом.

Вероятно, близость к городу не позволит Островчицам полностью исчезнуть с лица земли. Но так, как было раньше, так, как осталось в памяти старожилов со времен их молодости, уже не будет никогда.

День за днем

Упитанный кот, лежащий на крылечке, лениво поднялся, предчувствуя открытие двери. Подбежавшая собака, «улыбнувшись» хвостом, поприветствовала гостей. Где-то в глубине двора, в стороне сараев, подала голос и другая живность. Подумалось, что в этом доме, стоящем в некотором отдалении от основной деревни (на островке), живут трудолюбивые люди. Это предположение вскоре полностью подтвердилось.

В доме было тепло и чисто. Нас (меня и председателя Субочского сельсовета Игоря Соловья) хозяйка приветливо встретила. Стало понятно, что местную власть здесь знают и уважают. Пригласила в самую главную и просторную комнату — в зал, и откровенно рассказала про житье-бытье, про прошлое и настоящее.

Попутать возраст Елены Владиславовны Гирень (в девичестве Малиновская) невозможно, ибо родилась она в победном 45-м. Недавно, вместе со всей страной, отметила 75-летний юбилей. Невысокая, худенькая, общительная, доброжелательная… Настоящая бабушка из книг и фильмов, к которой любят приезжать на лето городские дети, внуки и правнуки.

— Я и мой муж Чеслав Александрович — последняя супружеская пара деревни. Хотя тут не только пар, а людей в целом почти не осталось. А раньше деревня веселой была, многолюдной. Сорок дворов помню, в каждом жизнь кипит — окна светятся, дым стелется, голоса слышны. А теперь выйдешь на улицу, а кругом тишина. Грустно от этого становится. Сидим, бывает, с Чесем и вспоминаем молодость, — пожилая женщина задумалась ненадолго. Как будто в прошлое окунулась.

Она не здесь родилась, а в соседних Оранах. Это рукой подать. В одну школу оранские дети с островчицкими ходили. Лена любила учиться, ей все предметы давались легко и просто. Потому, закончив восьмилетку, она решила учиться дальше и поступила в девятый класс шиловичской школы. То, что за восемь километров ходить нужно было, не беспокоило. Знания того стоили.

А потом было поступление в кооперативный техникум. Помнит Елена Владиславовна, как скучала без родных в областном центре во время сессий. Мать, отец, два брата и сестра — все члены семьи Малиновских, были чрезвычайно дружны между собой. А потом жизнь раскидала сестер и братьев в разные стороны. Владимир выбрал местом проживания север России, Ян — Польшу. Сестра Янина умерла в 21 год. Одна Елена осталась в родных краях, навсегда связав судьбу с милым сердцу уголком, полностью подтвердив народную мудрость, кроющуюся в выражении «где родился, там и пригодился».

— Предложили мне работать в сельском магазине, в Оранах. Я пошла. Мне работа нравилась. Общаться с людьми всегда любила, уважала их, товар заказывала с учетом пожеланий. Много у меня было благодарностей от покупателей и от руководства. Чувствуя свою нужность, никогда не думала менять профессию или место работы. Одна запись в трудовой книжке за 47 лет трудовой деятельности. Продолжала работать и после выхода на пенсию, аж до самого закрытия магазина.

Почти 50 лет на одном месте, когда с радостью идешь на работу — это, конечно, счастье. С работы домой Елена Владиславовна тоже возвращалась с не меньшей радостью  — в личной жизни женщины все хорошо сложилось:

— С Чесем познакомились в Островчицах, куда я пришла на танцы. Он мне понравился, так как красивый, умный, рассудительный и веселый был. Да что там был, таким он и сейчас остается. За прожитые вместе полвека понимаем друг друга по взглядам, по жестам, и даже по шагам, — улыбается она.

Вместе они построили дом, вырастили дочь и сына, дождались внуков и правнуков. К слову, обоим детям, названным так же, как один из братьев и сестра Елены Владиславовны, — Ян и Янина, родители смогли привить любовь к труду, к родным местам, к подлинным духовным ценностям. Семьи детей супругов Гирень живут в соседних Субочах, часто навещают пожилых родителей, радуют их, помогают им по дому и по хозяйству. Хотя в особой помощи Елена Владиславовна и Чеслав Александрович не нуждаются. Сами со всем справляются:

— Какое это хозяйство, так, по мелочи. Лошадь держим, телку, да всякой птицы по паре: куры, утки, индюки. Коты и собаки есть, но это ж не хозяйство.

С гордостью пожилые супруги показали домашних животных. Красивые они у них, ухоженные. Неизгладимое впечатление произвел конь. Загляденье, а не домашний питомец. С полуслова хозяев понимает, особенно, если видит в руке лакомство.

— Нельзя старикам без дела. Я знаю точно, работать нужно до последнего. Двигаться, пока встать можешь. А то как ляжешь, то и не встанешь уже, — рассуждает Елена Владиславовна. Говорит, что убедилась в этом на опыте знакомых своих, соседей, родственников. Да и на своем тоже.

Пробочный позитив

Чтобы порадовать немногочисленных односельчан, а также гостей деревни и просто тех, кто случайно попал сюда, мастерит немного наивные, но милые поделки Люция Владиславовна Скакунова. Первой была «валентинка», которая и сейчас занимает почетное место посередине стены на передней части дома.

— Идея создавать картины из пробок от газированных напитков возникла не на пустом месте. У меня есть любимый внук-колясочник Эдгар, сейчас уже взрослый. Но, по большей части, и домик в деревне из-за него приобретен, и картинки из сказок для него делались, — начала рассказ мастерица.

Это хобби возникло случайно, уже в зрелом возрасте. Получилось так, что Люция Владиславовна, поддавшись на уговоры мужа, в 2014 году купила дом в Островчицах. Не сразу решилась переехать. Некоторое время здесь жил ее сын с семьей, а сама она приезжала на выходные. С мужем и внуком. Ей здесь нравилось, близким людям тоже: красивая природа, воздух чист и свеж, приусадебный участок позволяет не только выращивать экологически чистые овощи-фрукты, но и отдыхать с шашлыками, гитарой и песнями. Не раз думала женщина о том, чтобы показать привлекательные стороны сельской жизни другим детям-инвалидам:

— Да и Эдгар очень нуждался в компании своих ровесников, он, несмотря на особенности развития, хотел общения с детьми как обычный коммуникабельный ребенок. Мы пригласили деток, они приехали, замечательно провели время. И стали такие встречи традиционными. А где дети, там и напитки. Много пробок оставалось, красивых, красочных. Жалко было выбрасывать. Я раньше увлекалась вышиванием. Вот и подумала, а почему бы не «вышить» узор из цветных пробок. «Погуглила», и, к своему удивлению, нашла много интересных идей, так или иначе переплетающихся с моей задумкой. Детям мое новое увлечение тоже пришлось по душе. Они с радостью подбирали материал, вносили свои идеи по поводу создания композиций, картин, панно, аппликаций. Чтобы было отдельное место для школьных занятий, обедов, ночевки, я договорилась с соседкой о пользовании домом, доставшимся ей в наследство. Так что места для воплощения в жизнь замыслов было достаточно. Трудились, отдыхали, снова трудились. Радовались, когда получалась красивая картина. Еще больше — когда люди, проходящие мимо, останавливались и улыбались.

Сейчас Люция Владиславовна, можно сказать, одна делает «росписи» на домах и создает красоту вокруг них. Те детки, которые гостили у нее, стали взрослыми, у них появились другие интересы. Ее внук Эдгар, например, получив квартиру в городе, серьезно увлекся программированием и достиг в этом деле неплохих результатов. А Люция Владиславовна по-прежнему «сидит» в интернете, стараясь найти нечто интересное, чтобы дать творчеству больший размах. Она не намерена останавливаться. И пусть нет у женщины нужного количества денег, чтобы подправить соседские пустующие дома в капитальном плане, но украсить их у нее достаточно и сил, и средств, и желания. Ей нравится делать подобные подарки прохожим. Хотя картины из пробок — дело достаточно трудоемкое и хлопотное:

— На змея ушло 2 225 пробок, каждую из которых нужно правильно в определенном месте приколотить соответствующими гвоздиками. По времени на изготовление поделки ушло примерно полгода. Где пробки беру? Да везде. И люди приносят, и сама добываю, договорившись с жилищно-коммунальной службой. Пластиковые бутылки не выбрасываю, они тоже в ход идут. Вот какие «ананасы» из них получаются.

Рассматривать картины на сельских домах в начале деревни Островчицы — сплошное удовольствие. Посмотришь на яркость красок — и пасмурный день светлее становится. Именно для этого мастерица создает свои произведения.

Вечная любовь

Есть в деревне, а точнее, посередине островков, на которые она поделена, старинный памятник. Нигде и никем о нем не упомянуто. Хотя связана с ним довольно интересная история.

Местные жители рассказали, что когда-то, лет 200 назад, одного из панов — владельцев имения, решили женить на девушке, которую раньше он видел только на портрете. И даже не особо она ему и понравилась. Но богатая была, из рода знатного и известного. А потому свадьба случилась. Но когда пан увидел суженую воочию, то влюбился сразу и навсегда. Более сильной и красивой любви никто и никогда не видел. Но недолго она длилась — молодая жена умерла в расцвете лет. Говорят, от чахотки. Что потом стало с вдовцом, история умалчивает. Поговаривают, что навсегда уехал тот помещик не только из имения, но и из страны. Ибо не мог видеть места, где был безмерно счастлив. Без  той, без которой не только счастье, но даже жизнь стала невозможной. Однако перед отъездом успел поставить памятник в честь любимой жены, датируемый 1830 годом.

Несовместимы детство и война

Война вообще ни с каким возрастом несовместима. Никакая война. Ни с каким возрастом. Но детство в страшном военном времени стоит обособленно. Потому что когда начинается война, детство заканчивается — «на войне детей не бывает».

В неполных шесть лет стала взрослой по причине войны старейшая жительница Островчиц Мария Владимировна Стасевич. Она помнит то жуткое, голодное и холодное время так, как будто это было вчера. И без слез о нем говорить не может:

— Наша семья Севко жила в Мстибово. Дружной была, счастливой. Мама, папа, папин брат Павел и мы — старший брат Володя и я. Помнятся мне и довоенные моменты счастья: светлые лица родителей, их ласка и сказка. Все закончилось в одночасье. С приходом на нашу землю фашистов. Они нас ни во что не ставили, они считали, что мы созданы для того, чтобы им прислуживать. Так говорили родители. Так воспринимал это и мой детский ум.

Во время оккупации в семье Севко случилась страшная трагедия. У отца семейства, Владимира, было четыре брата. Двое из них жили в другом районе, в начале войны погибли. Трое остальных — в наших краях. Все занимали высокие должности. За тесное сотрудничество с советской властью немцы всех троих сочли врагами. Два брата успели уйти в лес, к партизанам, а Владимир — нет. Его расстреляли. Эти дни запомнились восьмилетней Марии как самые печальные в жизни. Мать от горя почернела, с трудом разговаривала. Какое-то время казалось, что все ей безразлично. Дети заставили молодую вдову жить дальше. Но разве это жизнь была? Голод, холод, страх…

— Когда закончилась война, дядя Павел вернулся домой. Но вскоре к нам в дом приехал Петр Машеров и забрал его в Сопоцкин. Хорошо запомнила Машерова, это был красивый, приветливый, доброжелательный человек. Вся деревня тогда сбежалась, а он каждому уделил внимание, выслушал внимательно, помог, как потом оказалось. Дядя с ним и уехал. Там он был большим начальником. Но недолго. В 1948 году ехал с водителем через лес, и в него попала пуля. Только в него, водителя даже не задела.  Метко кто-то стрелял, смерть была моментальной. Не случайно это произошло. Мама и брат ездили на похороны, нехитрые вещички им отдали — именные часы, компас. Брат их с собой везде носил, в армию тоже взял. Отслужив, остался жить и работать в Сибири. А у меня, кроме фотографий, ни от отца, ни от дядей ничего на память не осталось.

Фотографии и память. Память, одновременно добрая и страшная. С годами она померкла, стерлась. Но страх войны остался навсегда. Осталось и понимание того, как легко она начинается и каким непомерно тяжелым грузом ложится на плечи простых людей:

— Что бы я ни сказала, как бы ни рассказала о войне, все будет не так. Потому что нет таких слов, которыми можно передать сопутствующие ей ужасы.

Взрослая жизнь Марии Владимировны складывалась обычно, ничем особым не отличаясь от жизни тысяч сельских женщин. Вышла замуж, переехала в Островчицы, в дом мужа, родила и воспитала двух прекрасных дочерей, доглядела до смерти родителей, проработала всю жизнь в сельскохозяйственной отрасли.

Разве что, поменяв место жительства, не захотела менять место работы. Точнее, одну сельхозорганизацию на другую, которая в разы ближе к дому. Так и осталась в той, которая нынче именуется КСУП «Гнезно». Без малого 40 лет там трудилась, почти все время пешком (иногда на велосипеде) проделывая неблизкий путь. Ее труд был замечен и отмечен не только многочисленными грамотами, Благодарственными письмами и денежными премиями, но и медалью, которой пожилая женщина гордится и сегодня.

— Говорят, что молодежь нынче стала другая, более эгоистичная и равнодушная. Если это и так, то не вся. У нас здесь два мальчика за козами присматривают. Я даже имен их не знаю. А они, видя, что метель мой двор заметает, не раз, и не два мне снег расчищали. Просто так, даже не зная, что я увижу тех, кто делает доброе дело. Спасибо им.

Мальчикам, о которых идет речь, «лет по тридцать».

Светлана КУХАРЕВА