Это было недавно. Это было давно

Деревня Злобовщина Верейковского сельского Совета — один из самых отдаленных населенных пунктов района, расположена в 31 километре от Волковыска. Судя по документам, деревня относительно новая, официально она известна лишь с конца XIX века. Впервые она была упомянута как имение, насчитывающее 56 жителей. Относилась в то время к Гудевичской волости Гродненского повета Гродненской губернии. По словам сельчан, владел местечком пан Золотынский, который проживал здесь постоянно. Привлекала его природа, в красоте которой сомнений возникнуть и нынче не может. Особенно привлекало толстосума большое озеро, богатое рыбой, и бивший из недр земли чистый-пречистый источник. До сих пор сохранились остатки панского дома, хозяйственных построек и бараков для прислуги. До недавних пор стояла и баня на самом берегу водоема. Строения из прочного красного кирпича, которыми полторы сотни лет пользовались люди, могли бы, похоже, служить в этом назначении еще не один век. Жаль, что уже некому.

Вероятно, когда пан полюбил это место и стал проводить здесь много времени (а были у него усадьбы и в других местах), он решил построить здесь крупное на то время промышленное производство. В итоге в 1900 году в местечке появился завод (бровар, винокурня), где производили спирт и изготавливали из него всевозможные алкогольные напитки. Каким он был по объемам производства, доподлинно неизвестно. Но, судя по величине строения, продукции хватало не только для панской семьи и гостей, но и для реализации по-крупному. Лет двадцать назад еще были живы свидетели, видевшие, как на огромных повозках отправляли панскую продукцию в Белосток, Вильню, Минск и другие крупные города.

Версии происхождения названия деревни многочисленные и довольно занимательные. Одна, например, связана с языческим мужским именем Злоба. По поверьям, чтобы защитить ребенка от сглаза или порчи, ему давали второе имя, такое как Злоба, Некрас, Крив и т.п. Говорят, что Злобовщина так стала зваться потому, что на этом месте поселилась семья, где хозяина звали Злоба. А потом сын у него родился, тоже получил имя Злоба. Вот и стали люди называть место Злобовщиной. По этой версии местечко возникло веков так за пять до первого упоминания. Вторая версия связана с вырабатываемым на панском предприятии продуктом. Алкоголь — зло. В этом месте его производили много, задействованы в производстве были многие. Вероятно, зло, проистекавшее от выпивох, переносили на место, где выпивка изготавливалась. Отсюда и Злобовщина. Есть еще одна версия, которая гласит, что местечко назвали так для устрашения любого рода врагов (в том числе и мифических). Мол, услышат, что Злобовщина впереди, и не сунутся.

К слову, последняя версия, если и справедлива, то не оправдана. Ибо вторгались к сельчанам и войска кайзеровской Германии, и польские войска. И самое страшное время пережила деревня — оккупацию с конца июня 1941 года до середины июля 1944 года немецко-фашистскими захватчиками.

Процветание деревни пришлось на начало 60-х годов, когда в ней проживали около 150 человек. Даже в конце 80-х годов прошлого века в Злобовщине еще жизнь бурлила и кипела:

— Не менее 40 коров на пастбище паслись. А в это время уже не каждая семья держала корову.

Сейчас коров в деревне практически нет. Как нет ни магазина, ни школы, ни клуба, ни библиотеки. А раньше все это было. Все это, и даже больше. Потому что, кроме занятости в сельскохозяйственном производстве, долгое время продолжал действовать спиртзавод, который предоставлял работу и жилье своим работникам.

Почти все жители Злобовщины работали на этом самом предприятии, здание которого до сих пор бросается в глаза, вызывая живой интерес.

Больше, чем новое место

Супруги Антон Болеславович и Галина Владимировна Верстак в Злобовщину приехали из Казахстана в 1989 году. Они не ехали «сюда», они уезжали оттуда. Хотя покидать Казахстан в то время видимых причин не было:

— Советский Союз еще не распался, но какой-то дух скорых потрясений уже витал в воздухе. Страну начали покидать евреи, русские, белорусы, немцы. Вот и мы решили, что пора возвращаться на этническую родину, в Беларусь.

Наша республика в той огромной не существующей больше стране под названием Союз Советских Социалистических Республик была для Антона Болеславовича и Галины Владимировны малой родиной. Они в разное время и по разным причинам оказались в городе Каражал Карагандинской области Казахской ССР. Он приехал туда с семьей из Зельвенского района маленьким мальчиком. Там прошли его детство и юность, оттуда он ушел в армию. В БССР. В то время из Каражала в гости к родне в Гомельскую область ехала подруга его матери, которую попросили проведать солдата. А она взяла с собой племянницу, недавно окончившую школу. Так впервые Антон и Галина увидели друг друга.

— Мне она очень понравилась. Но никаких надежд на общее будущее не подала, — вспомнил он.

— Помню, что тот солдат оставил хорошее впечатление. Красивый и хороший парень. Но тогда я больше думала об учебе, а не о любви, — вспомнила она.

Но продолжить учебу не получилось, и Галина приехала к тете в Казахстан.

К этому времени Антон уже работал в одной из каражальских шахт, где шла добыча железной руды. Однажды, возвращаясь с работы домой, он увидел симпатичную землячку, которую помнил с армейских дней. Молодые люди поняли, что их тянет друг к другу. А еще оказалось, что живут они в одном подъезде, через этаж.

Вскоре сыграли свадьбу.

— Тогда, во времена начала нашей семейной жизни, это был многонациональный город с почти 17 тысячами казахов, русских, немцев, украинцев, татар, корейцев, мордвин, греков, многих других национальностей. Только в нашем пятиэтажном доме жили представители не менее семи национальностей. Дружно жили, вместе отмечали праздники, никогда не ссорились, сообща решали все вопросы. Потому что мы не чувствовали разницы в принадлежности к той или иной национальности, так как были гражданами одной страны, — рассказал Антон Болеславович. Он и ностальгии не испытывал, так как считал, что живет на родине.

Его жена относилась к этому несколько иначе.

— Это потому, что Антон там находился с раннего детства. Я же приехала уже взрослой. Конечно, я была уверена, что живу в родной стране, но по местам, где прошли детство и юность, скучала. Бывало, услышу белорусскую песню, передачу про Беларусь увижу, и так грустно станет. Кажется, бегом бы на малую родину бежала, — высказала свои мысли Галина Владимировна.

Семья Верстак оказалась в числе первых эмигрантов из Казахстана. У них не было определенного маршрута. Так как в семье подрастали трое сыновей — Сергей, Игорь и Андрей, два школьника и дошкольник, то необходимым условием для нового места проживания было наличие школы. Детский сад был необязателен, с ними ехала мама Антона Болеславовича. Услышали, что в Злобовщине неплохое жилье получают работники спирзавода. Решили, что можно попробовать. Первым переехал Антон Болеславович. Устроился на работу, получил комнату в общежитии и квартиру неподалеку. Точнее, голые стены с крышей. Этот факт не смутил мужчину: он мог все сделать сам, «руки растут, откуда надо». Так что квартира отделана хорошо, качественно. Единственная теперь проблема — ее выкупить. Супруги это сделать хотели бы, но на пути встает много вопросов, которые пока не удается решить.

Антон Болеславович ни разу не пожалел, что волей судьбы его семья оказалась в Злобовщине. На спиртзаводе мужчина отработал 13 лет, пользуясь почетом и уважением. Оттуда ушел на пенсию. Льготную, как шахтер. Его, наподобие давних местных помещиков, больше всего привлекла красота околицы. Он любит рыбачить, воду пьет лишь родниковую. Все изменения в облике деревни замечает. Потому что стала она для него настоящей родиной.

— А я сразу не принимала эту деревню. Я бухгалтер по образованию, в Казахстане работала в конторе жилищно-коммунального хозяйства. А здесь на завод пришлось идти. Потом, правда, освободилось место почтальона, это все-таки мне ближе было. Но сейчас считаю Злобовщину родным местом. Люди здесь в большинстве своем хорошие. Жаль, что меньше и меньше нас становится. В настоящее время 18 человек всего постоянно проживают, — рассказала Галина Владимировна.

Она помнит Злобовщину шумной и веселой. Помнит утренние совместные чаепития, которые сближали сельчан. К слову, именно она и ввела традицию утро рабочего дня начинать с чашечки чая, заваренного по-казахски. Ежедневно собирались у кого-нибудь дома от пяти до восьми человек и пили ароматный чай. А заодно и важные проблемы решали. Угощала Галина Владимировна односельчан и блюдами корейской, например, кухни. И не только корейской. Кому-то нравилось, кому-то казалось слишком острым или пресным. Но сам процесс доставлял удовольствие каждому.

У супругов Верстак очень красивый двор, в огороде растет все, что нужно, в сарае кудахчут куры и хрюкают свинки. Антон Болеславович и Галина Владимировна неплохо и сами справляются с хозяйством, но от помощи сыновей Игоря и Сергея, которые часто бывают у родителей (рабочий график позволяет), не отказываются.

Простая сложная жизнь

В жизни Клавдии Владимировны Миклаш нет ничего потрясающего и выдающегося. Но, по мнению многих сельчан, без этой милой улыбчивой женщины и деревня была бы не такой красивой, и люди не такими хорошими. В Злобовщине ее знают и любят все. Так было всегда. И теперь, когда здесь осталось мало людей. И тогда, когда в деревне проживали около двухсот человек. Знали ее как продавца местного магазина, грамотного и приветливого работника. И как человека, который даст дельный совет, поможет словом и делом.

В торговле Клавдия Владимировна проработала 26 лет, именно здесь, в этом небольшом здании, на котором сейчас висит вывеска «Продается». Сначала были три продавца и уборщица. Небольшой дружный коллектив просуществовал недолго. Продавцов постепенно переводили в другие торговые точки.

— Я осталась одна, даже уборщицу сократили. Тяжело было, конечно. В то время комбикорм, муку и прочее привозили мешками, а мне приходилось и таскать их самой, и расфасовывать. Принимала от населения и тару, и излишки сельскохозяйственной продукции. Но я любила свою работу, мне нравилось общение с людьми, хотелось, чтобы они уходили из магазина с хорошим настроением.

Так и было. За все годы работы у Клавдии Владимировны не было ни одного конфликта с покупателями, ни одного недоразумения. Хотя в сложные 90-е годы приходилось обслуживать и по купонам, и по талонам, и по предварительной записи. И «зайчики» в ее жизни мелькали, и банкноты по сто тысяч рублей номиналом. Не удивительно, что практически каждый год продавец магазина деревни Злобовщина входила в число лучших продавцов района, получала грамоты, подарки, денежные вознаграждения.

К слову, в Злобовщине Клавдия Владимировна оказалась, как и супруги Верстак, случайно. Вышла замуж в соседнюю деревню Никоновцы:

— С Виктором мы познакомились, когда оба работали почтальонами. Поженившись, стали жить в его родительском доме. Дом маленький, семья большая. Чтобы получить свое жилье, муж пошел работать на спиртзавод. Дали нам квартиру, комнату и кухню в своеобразном общежитии — одном из нынче уже снесенных панских бараков, построенном не из кирпича, а из камня. У нас подрастал сынок Витя, и мы ждали второго ребенка. После рождения Юры купили сруб и начали строить вот этот самый наш дом.

Володя, третий сын, родился у супругов Миклаш уже в новом доме. Они очень хотели дочь. Особенно муж. Когда ему по ошибке сообщили, что родилась девочка, был на седьмом небе от счастья.

— Помню его разочарованное лицо, когда я сказала, что это с соседкой по палате нас перепутали, — улыбнулась воспоминаниям моя собеседница.

Дочь у них все-таки родилась. Через семь лет после Володи «нашли» девочку. Назвали Аллой. А когда малышке исполнилось три года, старший Виктор Миклаш умер.

— Всего 17 лет мы с ним прожили. Это были счастливые годы, хоть, конечно, всякое в жизни бывало.

Нелегко было молодой вдове работать, поднимать на ноги детей, держать подсобное хозяйство. Все ее сыновья получили среднее специальное образование, работали в строительстве. Дочь пошла по стопам мамы, работает в торговле, в Волковысском филиале Гродненского потребобщества. Как и мама, на хорошем счету.

В прошедшие выходные Клавдии Владимировне исполнилось 75 лет. В ее уютном доме собрались дети и внуки. Внуков у героини моей статьи семеро. И даже правнук есть. Много теплых слов звучало в адрес мамы и бабушки, много хороших пожеланий. Пусть все они обязательно сбудутся.

Раньше было интересней

Самые пожилые жители Злобовщины, супружеская пара Виктор Иванович и Анна Григорьевна Шишко, часто сравнивают свою молодость с тем, как живут молодые люди нынче. Не в пользу последних. Искренне и подробно интересуясь делами внуков и внучки, вздыхают про себя, испытывая сочувствие:

— Вот у нас была молодость! Собирались вместе, танцы устраивали чуть ли не каждый день. Бывало, соберемся мы, девчата, в чьем-либо доме, сидим за прялкой или ткацким станком, и наговориться не можем. Руки ловко нитки перебирают, а языки не успевают все новости рассказать. Хлопцы ждут под окнами, пока мы их впустим. А когда запоем песню, то входят. Кто-то обязательно с гармошкой, — вспоминает Анна Григорьевна.

— А мы каждый голос своей слышали. Той, которая нравится. Узнавали его из всех, — дополняет жену Виктор Иванович.

Ни тяжелая работа, ни скромное питание, ни отсутствие дорогих нарядов не мешали сельской молодежи отдыхать так интересно, что «нашим внукам и присниться не может. Да и детям даже».

Встретились Витя и Аня на танцах. Она жила в продолжающей Злобовщину деревне Никоновцы, он — на хуторе в лесу. Ей он понравился. Он в нее влюбился. Сильно. Так, что на все готов был ради нее. Добивался упорно, несмотря на других ухажеров.

— Многие парни на меня засматривались. Наверное, потому что мое отношение к ним было ровное и спокойное. Я никогда не показывала, что мне кто-то нравится. Да и не нравился никто так сильно, чтобы замуж выходить. А возраст уже к четверти века подбирался. Говорит мне мама однажды, мол, не дури, девка, выбирай. Никого тебе не навязываю, но пора определиться. Я сначала за богатого думала выйти. А потом мысль в голову пришла, что если не сложится жизнь, то корить себя буду, что за деньги замуж пошла. И на Вите остановилась, — нахлынули воспоминания на женщину.

В семейной жизни всякое бывало. Иногда она жалела о своем выборе. И он иногда жалел. Но в целом жизнь они прожили хорошую. И сейчас не представляют ее друг без друга.

Возможно, потому что во время возникающих недоразумений их мирили воспоминания. Про войну, например. Хотя они тогда слишком малыми были, чтобы думать, вникать, анализировать.

— Я помню, как в лесу, возле нашего дома, появился танк. Мы с сестрой как раз играли, нам показалось, что он идет специально нас задавить. Начали метаться. И чуть не попали под его гусеницы. Я быстро от страха оправился, а сестра начала болеть, кричать по ночам, совсем другим ребенком стала. Помню, как папа повел ее к знахарке «качать переполохи». И я с ними пошел. После этого сестра поправилась, — вспомнил раннее детство Виктор Иванович.

— У меня больше всего отложилось в памяти, что немцы заставляли доить корову и готовить еду для них у них же на глазах. Мама и ее подруги говорили, из-за страха, что «русские» их отравят. Еще помню, как яиц немцу пожалела. Выпалила на его просьбу, мол, у нас всего одна курица, да и та сидит на яйцах, — вспомнила из своего Анна Гавриловна.

Их общие воспоминания детства связаны, в основном, со школой. Обоих впечатляло ее здание, бывший панский маентак с какой-то «вмятиной на потолке», и рояль в большом холле, ведущем прямо на балкон. Оба на школьных уроках, проходивших в былых панских покоях, отвлекались на мысли о прежних его обитателях.

Оба помнят обувь, в которой ходили в школу с началом холодов — куски дерева, примотанные к ногам веревками. В теплое время года, от марта до ноября, почти все деревенские детишки ходили босиком. Помнят и он, и она ежедневную школьную зарядку перед началом уроков, которая невероятно бодрила. Помнят, как строили вместе с учителями и другими ребятами новую школу для себя — большую, современную, приспособленную, по специально подготовленному проекту.

Много чего помнят. Потому что много чего в жизни было. Да и теперь есть. Есть главное — дети, внуки и даже пра­внучка Ева, особая радость и гордость дедушки и бабушки. Есть увлечения, которыми муж и жена с радостью занимаются. Она прядет нитки и вяжет из них разные изделия.

Он любит заниматься огородом. И обожает прогулки по родной деревне. К слову, экскурсовод он отличный. Показал мне любопытное дерево, пораженное молнией, бобровые домики и дупло с яйцами совы. А еще упавший вековой дуб в заросшем панском саду. В котором, надо отдать должное, дышится легко-легко.

Были-небылицы (рассказывает Анна Шишко)

Не в добрый час сказано

По соседству с нами старая девка жила. Ей за сорок уже было, а замуж никто не брал. Говорили, что очень злая она была, прямо ведьма какая-то. Но жених все-таки отыскался. В то время всякие забобоны были, в том числе и про женитьбу-замужество. Например, невеста должна была по всей деревне стоя проехать на бричке. А она сразу села. Ей и говорят люди, мол, встань, Анеля, а то наши девчата замуж не повыходят. А она отвечает, мол, ну и пусть посидят в девках, я до 40 сидела. Зло так сказала. И сбылось это. В деревне из 30 дворов, где было 45 девчат на выданье, семь лет ни одной свадьбы не сыграли. Только парень один за это время женился. Да и то свадьба была в другой деревне.