Только факты

Исторические сведения гласят, что Лесники известны с 1836 года как деревня Волковысского повета Гродненской губернии, насчитывающая 18 дворов и 142 жителя. В 1905 году количество сельчан увеличилось до 199, а территориальная принадлежность деревни читалась так: Мстибовская волость, Волковысский повет, Гродненская губерния. С сентября 1915 года деревня была оккупирована войсками кайзеровской Германии, а с февраля 1919-го — польскими войсками. Недолго пробыв в составе БССР, вошла в 1921 году в состав Польши, сменив Гродненскую губернию на Белостокское воеводство. Согласно переписи, тогда здесь проживали 176 жителей в 36 домах. С октября 1939 года Лесники снова вошли в состав БССР, став одной из деревень Тальковского сельсовета Волковысского района Белостокской области.

Во время Великой Отечественной войны с конца июня 1941 года до середины июля 1944 года деревня находилась под оккупацией немецко-фашистских захватчиков. После войны она находилась в Шиловичском, а позже в Гнезновском сельсоветах, а также входила в состав сельскохозяйственных предприятий «Тальковцы» и «Гнезно».

Откуда пошло название деревни? Местные жители затрудняются ответить на этот вопрос. Но версии все-таки есть. Известно, что еще в начале XVIII века большую часть Гродненщины занимала непроходимая пуща. Крепостным крестьянам разрешалось основывать поселения на освободившихся от чащи местах. Им также давалась свобода и возможность на протяжении от 5 до 15 лет не платить налоги. Вероятно, деревня и возникла таким образом. И получила название Лесники, так как выросла на месте леса. Согласно второй версии, название деревни произошло от профессии. Хозяева владений селили семьи своих лесников отдельно от других, обычно на окраине леса. Лес со временем вырубался, а селение, где жили лесники, разрасталось. В итоге возникла деревня под названием Лесники.

Деревня хранит почти двухвековую историю. К сожалению, коренных жителей, которые могут рассказать о былом, осталось немного. Но они есть.

Зовут места родные

Тереза Ивановна Жданович, в девичестве Плескач, — коренная жительница. Возможно даже, что ее предки по отцовской линии были в числе первых жителей деревни. Росла Тереза в счастливой и дружной семье, где отец и мать любили и уважали друг друга. Старшие сестры, Янина и Чеслава, заботились о ней, развлекали, мастеря незамысловатые игрушки. Но, как и все деревенские дети, тяжело работать Тереза начала с детских лет: уже в 14 лет была принята на работу телятницей. Снисхождения к возрасту не было. Всем, от мала до велика, давалась одинаковая нагрузка. Вероятно, Тереза так и осталась бы жить в родной деревне, но руководством района была направлена на строительство птичника в Большую Берестовицу. Когда объект был сдан, девушка выучилась на повара и была распределена в Свислочь. Во время заочной учебы в Барановичском кооперативном техникуме по специальности «Технология приготовления пищи» Тереза познакомилась с парнем по имени Михаил. Поженившись, молодая семья в поисках романтики отправилась в Украину, Ивано-Франковскую область, на строительство Бурштынской ТЭС.

— Я окончила курсы и работала крановщицей. Поднимала и перемещала стройматериалы на такую высоту, что порой самой становилось страшно. Местные называли нас с мужем «москалями». Очень тянуло на родину, в Белоруссию. Тем более, что я ждала ребенка. Хотелось, чтобы он появился на свет в родных местах, — вспоминает Тереза Ивановна свою жизнь на чужбине.

Михаил тосковал не меньше, а потому оба решили вернуться домой. Тереза сразу поехала к родителям, в Лесники. Своего первенца и единственного ребенка, дочь Маргариту, она родила в Мстибовской больнице. Муж в это время обосновался в Гродно. Когда малышка немного подросла, Тереза Ивановна тоже переехала в областной центр. Устроилась в «Гродножилстрой» крановщицей. Семья быстро получила жилье:

— Я там проработала около тридцати лет. Ветеран труда. Часто получаю от этой организации поздравления и подарки. Как только вышла на пенсию, сразу подалась в родную деревню. К любимым родителям. Ох, как тут хорошо, легко дышится! Нет лучше места на земле.

Умерла мать, и Тереза Ивановна осталась с отцом. С любимым своим папочкой, который дожил почти до 100 лет (без одного года) и рассказал дочери много того, что она сейчас рассказала мне. А я расскажу вам, уважаемые читатели.

Ах, эта странная свадьба!

Местный парень Иван Плескач полюбил девушку Анну Урван из деревни Шимки, которая сейчас находится на северо-востоке Польши. Раньше, когда Западная Белоруссия находилась «под панами», эти две деревни располагались в километрах 20-ти друг от друга, но разнились как небо и земля. Люди в Шимках жили богаче, а к польским белорусам (или белорусским полякам) относились несколько высокомерно. Но любовь, как говорят, всех равняет. Истинная полька Анна с радостью пошла замуж за лесниковского католика Ивана.

Настал тот день, когда вез жених невесту к себе домой. По шимковской традиции. Три красивые лошади везли крытую повозку, в центре которой стоял сундук (куфар), накрытый покрывалом, тканым золотыми нитями. А на этом сундуке восседала невеста в белоснежном наряде. Лошади, украшенные ленточками и бубенчиками, звоном и цокотом копыт оповещали округу о прибытии молодых. Вся деревня вышла на улицу, дивились люди такому свадебному обычаю. Все радовались новой своей односельчанке, которая раздавала детям угощения. Будучи счастливой женой и матерью, Анна потом часто ходила в родительский дом за продуктами. Пешком. Утром выйдет — а к вечеру уже дома.

Невинно убиенное дитя

Во время войны расстреляли немцы недалеко от Лесников группу людей из солдат, женщин и детей. Много евреев среди них было. Лесниковский мужчина Михаил, по кличке Балтручок, возвращаясь домой, увидел плачущую девочку на груди мертвой матери. Он принес ребенка домой, и вместе с женой Марией они решили оставить его у себя. У них как раз такого возраста дочка была, решили, что будут девочки расти, как родные. И ничего, что одна черненькая, а другая беленькая. Одну окрестили Барбарой, другую — Ириной. Но спустя два года кто-то донес фашистам, что Бася еврейка. Явились двое в немецкой форме и повели девочку за деревню.

— Куда вы меня ведете? — спрашивал ребенок.

— Бедная девочка, бедная, — вытирали слезы провожавшие взглядом из окон этих троих лесниковцы.

Расстреляли малышку возле озерца, недалеко от железной дороги. Люди слышали, как ссорились между собой фашисты. Один уговаривал не трогать ребенка, а другой настаивал на убийстве. Местные жители похоронили Басю, могилку камнями обложили, крестик на том месте поставили. И сейчас эта могилка там стоит, правда, среди деревьев ее непросто обнаружить.

Восставшая из пепла

При отступлении немцы подожгли деревню. Сгорела она практически до основания: из 44 домов только два осталось. Люди жили в землянках, которые вырыли для укрытия от бомбежек. Много маленьких детей осталось без крыши над головой. А погода холодная была. Потому на ночь всех детишек размещали в тех самых уцелевших домах. В тесноте — да не в обиде.

Сельчане строили временные шалаши, размещались в уцелевших сарайчиках. Приспособились и к такой жизни. Правду говорят: человек все снесет. А года через три каждый хозяин отстроил свой старый дом или на его месте новый возвел. И снова Лесники забелели-зазеленели-зашумели, восстав из пепла, как птица Феникс.

Добрались-таки фашисты

У железной дороги от Лесников в сторону Шустиков стояла немецкая часть. На дороге показался советский танк. Немцы давай, как оголтелые, по нему стрелять, а он все движется. Вот-вот был бы в зоне недосягаемости. Но фашисты набросили на машину огромную плащ-палатку. Запутались гусеницы в ней, остановилась машина. Танкисты тут же были расстреляны. Куда делись их тела, никто не знает. А машина, вся изрешеченная пулями, еще долго стояла около деревни. После танк распилили и увезли.

Это жизнь

По-разному складывалась жизнь двух подруг — Анны Ивановны Клышко и Янины Альбиновны Жигалко, которые сейчас проживают в Лесниках.

У Анны Ивановны был очень хороший муж, который, к сожалению, умер 20 лет назад. Она часто его вспоминает. Работа у женщины была любимая, но нелегкая. Она заведовала животноводческой фермой в Лесниках, 36 лет отдав сельскому хозяйству. Как сама говорит, без отпуска и выходных. Ответственность не позволяла оставить ферму без своего хозяйского подхода. Троих сыновей с супругом вырастили. А внуками и правнуками, которые часто навещают бабушку, принося в дом отраду и счастье, тешится, увы, одна. Так уж получилось.

Янина Альбиновна приветливая, общительная, открытая. Жизнь ее не баловала. Муж не был хорошим. Пить не пил, но руку на нее поднимал часто. А самым страшным для женщины было то, что не разрешал он приводить в дом внебрачную дочь, хотя еще до свадьбы о ней знал. Но в его семье девочка оказалась ненужной. Муж умер семь лет назад. А дочь, с которой не велено было общаться, умерла раньше, в 44 года. Остались у Янины двое сыновей. И внуки, которые ее радуют.

Много можно рассказывать об этих женщинах. Приветливых, добрых, отзывчивых. О судьбах их, по которым можно целую книгу написать. Удивительную, уникальную и неповторимую.