Имена 302 человек нам известны, судьбу еще 90 пока установить не удалось. Среди погибших и захороненных в сквере — воины 283-й стрелковой Гомельской Краснознаменной дивизии, которые, форсировав реку Россь, освобождали городской поселок в июле 1944 года.

В 1948 году здесь был установлен обелиск из мрамора на постаменте из бетона общей высотой 3,5 метра. Две братские могилы, разделенные между собой дорожкой, которая ведет к памятнику, огорожены невысоким бетонным ограждением.

Позднее, в 1985 году, мемориал дополнила стела, на которой сегодня мы видим 7 гранитных плит с фамилиями известных борцов за свободу Отечества.

В 1956 году на бывшей рыночной площади Росси, где разместились братские могилы, учащиеся Росской школы посадили деревья, положив, таким образом, начало будущему скверу.

Через десять лет, в 1966 году, в этом же месте Росси установлен памятник погибшим землякам в виде скульптуры воина и партизанки.

В 1984—1985 гг. сквер реконструировали, и он приобрел не только современный облик, но и название. В 2015 году его территорию в очередной раз благоустроили.

Рядом со сквером 40-летия Победы находится храм Святой Живоначальной Троицы Белорусской Православной церкви, на территории которого сохранилось небольшое воинское кладбище (номер 6984) русских и немецких военнослужащих 1915—1916 гг., т.е. времен I Мировой войны. Это на сегодняшний день единственное смешанное кладбище военных лет в Волковысском районе.

Из центра поселка по ул. Красноармейской направляемся на север к православному кладбищу. Проехав 500 метров, поднявшись в горку, по центральной дорожке — вглубь этого места вечного упокоения. Когда пройдем несколько десятков метров, увидим по левой стороне два черных памятника, увенчанных красными звездами. На памятниках большими буквами написаны две фамилии Телеш и Морозовы. Остановимся у могил жертв фашизма (номера 5985 и 5991 соответственно) и вспомним о трагедиях тысяч семей белорусских партизан.

Иван Степанович Телеш жил в Красном Селе. В годы гражданской войны, когда их семья была эвакуирована вглубь страны, юный Иван Телеш служил в дивизии Чапаева. Вернувшись из РСФСР на малую родину, Иван Степанович стал работать на цементном заводе. Жизнь потекла своим чередом: собственная семья, появились дети – да не один-два, как часто бывает сегодня, а восемь. С началом Великой Отечественной войны старшую дочь угнали в Германию, а глава семейства, не желая быть немым свидетелем того, что стали творить оккупанты, ушел в партизаны.

В 1943 году кто-то выдал фашистам семью партизана. 23 июля каратели пришли в дом Ивана Телеша. Семью загнали в гумно, детей выстроили у стенки, а перед ними посадили мать. Фашистов интересовал лишь один вопрос: где находятся партизаны? В ответ на молчание матери (да и знала ли она что-то?) раздались выстрелы. Детей стали убивать по одному, чередуя это зверство лишь одним и тем же вопросом. Наталья Александровна Телеш была расстреляна последней.

8 тел безвинных жертв гитлеровцы погрузили на подводы и повезли хоронить в Россь. Очевидцы вспоминали, что по дороге очнулась раненая дочь Нина, но ее тут же добили, и рука у карателей не дрогнула.

В тот же день подобная участь постигла и семью партизана Василия Морозова в деревне Скрибово, что в паре километров к западу от Красного Села. 20-летнюю Марию Морозову с ее маленьким сыном Николаем на руках, которому не было еще и года, вывели за сарай и расстреляли. К слову, глава семьи тоже погиб в партизанах. Обе семьи немцы зарыли на пустыре за росским кладбищем.

Иван Степанович Телеш когда узнал, что случилось с его семьей, поседел от горя, однако смог выжить и после освобождения Волковыщины перезахоронил свою семью и семью Морозовых на кладбище. В 1965 году на могилах были установлены памятники.

Левее этих братских могил находится еще одно захоронение жертвы фашизма (номер 7296) – партизанской связной, жены участника сопротивления Петра Алексеевича Махонько – Клавдии Григорьевны. Ее также в июле 1943 года схватили, с усердием допрашивали, травили собаками, желая услышать ответ на все тот же единственный вопрос. Но ответа от юной патриотки они также не дождались.

Собрав жителей местной деревни Коты (недалеко от Ендриховцев Росского сельсовета), Клаву прилюдно застрелили, запретив хоронить ее тело на кладбище. Отец Клавдии Махонько смог сделать это лишь после освобождения.

Муж Клавы пережил молодую жену ненадолго: 12 февраля 1944 года в составе спецгруппы «Стойкие» во время одного из рейдов у деревни Огородники (Свислочского района) попал в фашистскую засаду и погиб в бою. Его именем названа одна из улиц Росси.

Три памятника на могилах погибших стоят сегодня рядом друг с другом как три напоминания о зверствах фашизма, творимых на оккупированных землях карателями в то время, которые вызывают три чувства: память, боль и надежду. Память обо всех безвинно пострадавших матерях, женах, а главное ни в чем не повинных детях, которая отзывается болью в сердце каждого, кто посещает такие места. И, наконец, вызывает надежду на то, что в будущем это не повторится.

На католическом кладбище возвышаются бетонный крест высотой 1,3 метра, а также памятный знак в виде надломленного креста, чуть выше первого. Здесь находится братская могила 3-х военнослужащих 1-ой Литовско-Белорусской дивизии, перезахороненных сюда 6 мая 1999 года из старого парка. В том же году на захоронении (номер 6895) были установлены сегодняшние формы увековечения.

Проходим дальше и в середине кладбища сворачиваем налево. Через 50 метров слева остановимся у еще одного памятника жертв фашизма (7113). В братской могиле лежат останки двух работников цементного завода из Красного Села: дежурного слесаря Ивана Санцевича и рабочей Елены Снитко, которых фашисты повесили в отместку за совершенную партизанами на заводе диверсию 15 ноября 1943 года.

Александр ВАСИЛЬЕВ