Шаг в прошлое

Павловщина — деревня в Изабелинском сельсовете, расположенная в 24 километрах от Волковыска и в 75 — от Гродно. Если не читать указатели с названиями населенных пунктов, то запросто это местечко можно принять за продолжение агрогородка Матвеевцы с одной стороны и за Низяны — с другой, так как Павловщина расположена между этими двумя населенными пунктами практически без отделяющей их друг от друга территории. В официальных источниках Павловщина была упомянута впервые в 1567 году как поместье, шляхетское владение в ВКЛ. Но, вероятно, возник населенный пункт много раньше. Как и все деревни, многие-многие годы жила Павловщина своей, лишь ей присущей жизнью. И одновременно делила судьбу большинства деревень Западной Белоруссии. Была оккупирована и вой­сками кайзеровской Германии, и польскими войсками, и немецко-фашистскими. Многие сельчане, кто-то с самого начала, а кто-то уже после освобождения, воевали на фронтах Великой Отечественной войны. Вернулись живыми с войны не все — 15 жителей деревни отдали жизни за великую Победу. В послевоенное время большая часть сельчан вступила во вновь образовавшийся колхоз «Советская Белоруссия» (сейчас — КСУП «Матвеевцы»). И там трудились без устали, и про свои участки не забывали. Расположенные вблизи животноводческие фермы, колхозные поля, лесопилка предоставляли достаточно мест для работы. С одной стороны деревни протекала (она и сейчас течет, но заросла) река Хоружевка, за которой располагался грибной и ягодный лес. Купались сельчане, удили рыбу, ходили за дарами леса. Не было в деревне ни школы, ни магазина, ни клуба, эти блага располагались в других населенных пунктах, но в шаговой, можно сказать, доступности. Так было на протяжении многих лет. До тех пор, пока деревня не стала пустеть в связи с тем, что молодежь уезжала в город на учебу-работу и назад почти никто не возвращался. Вначале повзрослевшие и постаревшие Саши, Маши, Коли и Зины хотя бы встречались на широкой деревенской улице, разговаривали, смотрели в лицо друг другу и видели себя прежними, молодыми. А сейчас — пустота, дома сплошь нежилые, и только в четырех-пяти живут одинокие женщины. И не с кем ни в молодость окунуться, ни просто поговорить. Однако любовь людей к этому местечку чувствуется. Почти нет неухоженных домов, везде скошена трава, раскинуты цветники, посажены огороды. Это потому, что часто приезжают в родительские дома дети и внуки, которые бережно хранят память о близких людях, о традициях деревни, о жизненных событиях, прожитых и рассказанных. Семьи сыновей, дочерей часто собираются вместе, поработают в охотку на участке, после чего сядут в тень вековых лип и дубов, и, закрыв глаза, легко окунаются в детство.

Что касается названия деревни, то мнения местных жителей сходятся в том, что произошло оно от имени Павел. Мол, вначале здесь три семьи жили, и всех трех хозяев так звали.

Я иду по Павловщине, медленно, всматриваюсь в пейзажи, представляю жизнь в домах, где ее давно уже нет. Вся деревня — это одна длинная улица, с асфальтом, положенным в 80-х годах прошлого века, растянутая больше чем на километр. Дома разные: вот большой деревянный с облезшей краской, а вот свежеокрашенный, тоже из дерева, но маленький совсем. Вот из кирпича, таких в деревне раз-два и обчелся. Вот с обгоревшим верхом, а невдалеке — тоже без крыши, но разбираемый на дрова. Возле большей части домов, жилых и нежилых, стоят лавочки. Если верить этнографам, то этот факт означает, что здесь живут добрые, гостеприимные, коммуникабельные люди.

Связь с деревней сильна

Неместного жителя не может не озадачить расстояние между некоторыми домами, в иных местах растянутое метров на сто. Так было изначально или стало потом? Ответ пришел быстро от симпатичной, хотя уже немолодой женщины.

— Домов раньше, в моем детстве и юности, было под девяносто. Так близко один к другому стояли, что с соседом можно было через окно, не выходя из дому, поговорить. А потом пустели дома, часть была снесена.

Ирина Николаевна Барыльникова живет в Волковыске, но Павловщину считает самым лучшим, светлым, чистым местом на земле. «Родненькая моя» — так ласково называет Павловщину женщина. Здесь она родилась, выросла, здесь была очень счастлива. Пожалуй, больше всего счастливых моментов связано у нее с этим населенным пунктом.

— Это дом моей мамочки, Марии Болеславовны Шлык. Вот здесь, напротив, жили ее родители, братья и сестры. Многодетной была семья моей бабушки, шестеро детей воспитывали они с дедушкой. Бедно жили, но были очень уважаемы односельчанами. Бабушка моя, Зофья Титко была в то довоенное время единственным грамотным человеком в деревне, часто к ней люди обращались за помощью. А дед Болеслав был единственным столяром в деревне. У него были четыре сестры, все не замужние, война лишила их возможности найти мужа, создать семью. Дедушка построил им дом сразу за своим, так и жили большой дружной семьей. Я практически не помню этих женщин, но заботливо ухаживаю за всеми могилками своих родных и близких. Деревня наша всегда была удивительной. Здесь редко появлялись чужаки. Здесь не было пьяниц, преступников. И почти все выходцы из Павловщины, с грустью расставшись с родным домом, никогда не забывают место, где родились и выросли.

Женщина рассказывает о прошлом тепло, с нежностью и грустью. Свое детство называет самым счастливым, а на глазах при этом у нее появились слезы:

— В семидесятых годах в деревне жило примерно 300 человек. Видите горку в конце деревни, около Низян? Зимой там столько детворы собиралось, что съезжали вниз на санках по очереди. Или делали «паровозик». В игры, такие как «лапта», «прятки», «классики», «садовник», «догонялки» играли, человек 20—30 нас собиралось. Там, за речкой, был колхозный вишневый сад. Никто нам не запрещал лакомиться ягодами. Помню, как первый телевизор в деревне появился — у моего первого учителя Станислава Васильевича Тишко. Его дочка старше меня была, но иногда играла с нами на улице. Она нас всех звала на интересные передачи. Она стала учительницей, преподавала математику в Матвеевской школе.

Помнит Ирина Николаевна, как закрыли начальную школу в Низянах. Она как раз окончила восемь классов. Был выделен автобус, чтобы возить детвору в Изабелинскую школу. А до этого все школьники Павловщины, которые хотели получить среднее образование, ходили в 9 и 10 класс в Малолапеницкую школу:

— А наш класс решил, что будем, как старшие братья и сестры, ходить в Лапеницу. Учителя там были хорошие, очень интересно преподавали предметы. Леонид Михайлович Рак рассказывал историю так, что мы боялись звонка с урока. А наша классная Лидия Петровна Обуховская стала для нас самым уважаемым и очень близким человеком.

Как и другие, Ирина уехала из деревни в поисках «лучшей жизни». С деревней расставалась с болью в сердце. И даже мысли не допускала, что однажды перестанет ездить в родительский дом. Ирина Николаевна верна малой родине на протяжении всей жизни. И своей единственной дочери Наталье привила такую же любовь к Павловщине, которую испытывает сама. Талантливая молодая женщина — настоящая гордость деревни. Она пишет стихи, которые уже не раз становились текстами песен, звучащих со сцен Беларуси, Германии, России. В произведениях Наташи есть строки и про деревню, которую она считает своей любимой малой родиной.

Туда, где корни

Зинаида Ивановна Щиглинская отработала воспитателем в столичном детском саду почти тридцать лет. Но когда, после смерти мамы, заболел отец, женщина вернулась в родную деревню. И хотя, по ее словам, выбора в то время у нее не было, она нисколько не жалеет о принятом двадцать лет назад решении.

В этом самом доме родился ее отец Иван Антонович Щиглинский, а до него — его отец, дедушка… В этот дом он привел молодую красивую жену Анастасию. В этом доме родились трое их детей, в том числе и Зинаида.

— Брак у меня был неудачный, длился он всего три месяца. Но подарил мне дочь Наташу, внуков, правнуков. Поэтому зла на бывшего мужа я не держу, хотя жизнью его не интересуюсь. Но именно из-за него, красавца-прапорщика, я уехала в Минск по месту его службы и там осталась. Сама я не хотела уезжать так далеко от дома. Да и сложно мне было одной дочь растить. Папа и мама мне помогали, чем могли. Наташа здесь часто бывала. А я постоянно моталась в деревню, каждые две недели навещала родителей. Из-за дочери я, педагог-филолог с высшим образованием, устроилась воспитателем в тот детский сад, куда совсем маленькой определила дочь. А потом в другой детский сад перешла, чтобы быть поближе к школе, где Наташа училась. Вот так и жили в Минске, — рассказала Зинаида Ивановна о своем житье-бытье в столице.

Ей там не было плохо, но частые поездки домой, в Павловщину, утомляли. Она, конечно, могла бы и не ездить так часто. Но семейные обстоятельства складывались так, что иначе было невозможно:

— Мама рано умерла, в 56 лет. Папа очень тяжело переживал ее смерть, даже на работе пошел к руководителю колхоза проситься туда, где не будет встречаться с людьми. А потом, когда готовились ко второй годовщине после маминой смерти, у него случился инсульт. И я вынуждена была оставить работу и приехать сюда, чтобы быть рядом с папой. Возможно, благодаря этому моему решению, он прожил еще больше десяти лет. Наташа здесь вышла замуж, жить в Волковыске ей нравилось.

Когда Зинаида Ивановна приехала жить в Павловщину, она еще не достигла пенсионного возраста. И устроилась работать на животноводческую ферму, ухаживать за животными. С первого дня зарекомендовала себя как отличная работница, хотя вначале в ее новом коллективе сомневались, что не привыкшая к тяжелому ручному труду учительница справится. Она не просто справлялась, она из года в год на протяжении десяти лет была одной из лучших в своей отрасли работниц. За что получала грамоты, благодарности, ценные подарки:

— За хороший труд в сельском хозяйстве я получила магнитофон, микроволновку, многие другие нужные в доме вещи. Дочь иногда удивляется, перебирая мои награды. Говорит, мол, мама, это как же надо работать, чтобы каждый год без перерыва быть в числе лучших. Я улыбаюсь, потому что мне к труду, разному, не привыкать. Во-первых, у меня гены трудолюбивого человека. Во-вторых, к труду я при-
учена с детства. Мы небогато жили, как и все семьи в деревне. И, как и все местные дети, лет с пяти помогали родителям во всем. Поэтому нам всем вспоминается из детства зима. Весной, летом, осенью не до игр было. Работы много. Как начинали весной с выпаса «колейки», с прополки огорода и дзялок, с заготовки сена, так и заканчивали копкой картофеля и сбором грибов до поздней осени. Зато зима у нас была шикарной. Снега много, детей много. В том конце деревни хорошая горка. Мы оттуда на санках, на лыжах, на дрындах через всю деревню вниз летели. Дух захватывало. И на бревнах катались. И даже собак запрягали в дрынды.

Зинаида Ивановна говорит, что им, школьникам, очень нравилось помогать пожилым людям. Особенно ветеранам войны. Во время ее детства, которое пришлось на 50—60-е годы прошлого века, таких было много. Особенно ей запомнился Иосиф Антонович Янович, который прошел всю войну, вернулся домой после тяжелого ранения. У них с женой не было детей, их заменили Зинаида и ее братья Андрей и Виктор. После смерти жены ветеран переселился в дом отца Зинаиды, став членом семьи Щиглинских.

Историй из жизни Павловщины моя собеседница знает много. Особенно тронул меня рассказ о том, как ее сосед, Иван Щиглинский, приезжал из Гродно в родную деревню, когда здесь уже никто из его семьи не жил. Бывало, приедет седо-
власый мужчина, постоит возле пустого дома, шапку снимет, родной земле поклонится. А потом его дом сгорел. Говорят, какие-то пьяницы там заночевали и подожгли. Так и стоит с обгоревшей крышей, навевая грустные мысли. По рассказам Зинаиды Ивановны о деревне, о себе, об односельчанах можно хороший фильм снять.

Ее память хранит много интересного, важного, занимательного. Но это все о прошлом. А сейчас она живет, окруженная любовью дочери, зятя, внуков.

— Ко мне каждый день кто-то из них приезжает. Иногда и дважды в день под различными предлогами. Я сама с трудом передвигаюсь, ноги отказывают, так они стараются все в доме и около дома делать, чтобы я шагу лишнего не ступала. Хорошие они — умные, трудолюбивые, добрые. Это не мое мнение, так все наши считают. Вот и внук Алешенька приехал, скоро скажет, что проездом здесь. А я думаю, специально приехал, волновался, как я тут. Мне б еще дожить до свадьбы своей внучки Настеньки. Правнуков очень люблю, их у меня уже двое, — улыбнулась Зинаида Ивановна.

Вся жизнь — здесь

Тамара Васильевна Бурак и неместная и местная одновременно. Это значит, что родилась и выросла она в прилегающей к Павловщине деревне Низяны. А муж ее, Петр Куприянович, отсюда. И именно сюда он привел свою молодую жену. Молодая семья купила в Павловщине пустующий дом, заново обустроила его и стала вить семейное гнездо. В свое время у них родились дочери Ирина и Алена. Девочки росли послушными, хорошо учились в школе, помогали родителям, дружили между собой. Отец семейства работал трактористом в колхозе, на протяжении всей трудовой деятельности был одним из лучших, зачастую лучшим. А Тамара Васильевна с ранних лет коров доила. И, под стать мужу, гордо носила звание лучшей доярки. Была делегатом партийного съезда, депутатом областного Совета, старостой деревни.

— Доить коров я начала маленькой девочкой, помогала маме на ферме. Тяжелое у меня детство было. Я родилась в год окончания войны, в 1945 году, старшим ребенком в семье. Потом у меня восемь братьев и сестер появилось. Я помогала маме их растить. Очень хотела учиться. Даже поступила в техникум в Волковыск, на ветеринарного врача. Но некогда было ходить на занятия, надо было поднимать на ноги братьев и сестер. Как устроилась на ферму в свой родной колхоз, так и всю жизнь там проработала. Коров доила разными методами: вручную, потом ручным доильным аппаратом, успела и автоматизированную дойку освоить, — вспоминает пожилая женщина.

На первом месте для Тамары Васильевны всегда была семья. Она до сих пор не может забыть своего Петю, которого 27 лет назад похоронила. Говорит, что он был образцом мужа, отца, семьянина, работника. Но и сама женщина умела завоевать любовь и симпатию односельчан. Работница, певунья, общественница… Ни одно мероприятие не обходилось без ее участия.

— Большое хозяйство мы с мужем, а потом и я одна, держали. Корова, свиньи, овцы, гуси, куры. Старались дочерям квартиры в городе приобрести. У старшей дочери пятеро детей, все такие удачные… Не так давно горе у нас случилось, умер молодым внук, — Тамара Васильевна заплакала.

Вытерла слезу, и снова начала про детей-внуков рассказывать. Показала фотографии своих самых близких людей, рассказала, кто изображен. И, правда, хорошими, достойными людьми выросли дети Петра и Тамары Бурак. Сейчас у моей собеседницы есть правнук и две правнучки, в которых прабабушка души не чает.

В деревне у нее две лучшие подруги — Любовь Шмыгерь и Ирина Козел. С детства женщины дружат. Вместе играли на улице, вместе ходили на танцы. Вместе — на работу. С работы — тоже вместе. На родительские собрания, на праздничные мероприятия. В отведки, на свадьбы, на похороны… Это раньше. А сейчас — лишь к автолавкам, да в гости друг к дружке.

***

Я подошла к месту, где останавливается автолавка. Она должна прийти в скором времени. Сели четыре пожилых женщины на скамейку и разговорились. Этот день у них был насыщен событиями. Утром — церковь, праздничное богослужение. Приезд корреспондента тоже не оставил их равнодушными. А впереди еще полдня. Будет о чем поговорить.

К вечеру деревня затихнет, ее немногочисленные жители закроют двери, займутся своими обычными делами. Даже утомившиеся от лая собаки затихнут, погрузившись в сон. А завтра будет новый день с новыми событиями.